– Сердца на меня не держи.
– Иди уже, а?
Альберт с термосом скрылся за дверью. «Чай, он всегда к беседе располагает», – решил Андрюха и спросил самым простодушным образом:
– Чего это он?
Заверин пояснил, позевывая:
– А ничего нового, простая московская история. Приехал столицу покорять молодой и красивый, в чемодане, кроме шелковых рубашек и носков, нет ни пса. Только нос и кудри. Но бабки московские стали грамотные – вот Женя который год чувства проверяет, расписываться с ним не спешит. Вот Альбертик и нервничает.
Будь на месте Денискина нормальный сержант-подмосквич, менее опытный и более глупый, то обязательно бы спросил: ну эти личные тайны – это понятно, а вот как участковый допускает, чтобы на его «земле» проживал посторонний непрописанный товарищ? Однако Андрюха, не страдавший слабоумием, помолчал, завязал на память узелок, покивал. Все нужное само в свое время скажется.
Далее случилось довольно забавное происшествие. По проезду между домами пробирался желто-синий «козел», без сирены, но с включенной «люстрой». Переваливаясь, отдуваясь и отфыркиваясь, проследовал мимо двадцать третьего дома.
Заверин, приподняв седалище, махнул рукой, потом, поднявшись, махнул обеими – ему в ответ бибикнули, но «уазик» проехал мимо.
– Это как же понимать? – возмутился участковый. – С ума посходили?!
– Догнать? – деловито спросил Денискин.
– Еще чего, бегать. – Заверин решительно поднялся. – Пошли, звякну еще раз. Устрою там.
– Не надо ничего устраивать, – из-за угла двадцать третьего дома появился капитан Яковлев, в руках пузатый портфель. В точности завуч, поймавший за курением оболтусов-восьмиклассников.
Заверин поделился своим возмущением:
– Здравия желаю, товарищ капитан. Так куда они поперлись, я же ясно сказал…
– Они пусть по своим делам едут, нам пора по своим. Куда тут, на второй этаж?
– Так точно.
– Пойдемте. Что обнаружили?
– Ничего, – угрюмо доложил Заверин.
– Совершенно ничего? – этот вопрос был задан уже Денискину, тот высказался в том смысле, что да, все верно.
Кто его знает, что имеет в виду руководство? Если под «чем-то» считать труп, кровь и прочее, то да, ничего не обнаружили.
И снова поднялись на этаж, и уже Яковлев позвонил в дверь Евгении-Жанны, вежливо извинился и попросил еще раз обоих граждан «постоять», как он выразился. Денискину же предписал «побыть» с Натальей Кузьминичной. Жанна, на поверку оказавшаяся теткой хоть куда, велела перед уходом: