– Скрываетесь, капитан Ивернева? – усмехнулась Елена, угадывая в себе тающую зависть.
– От кого? – распахнулись бездонно-синие глаза напротив.
– От приставал мужеска полу.
– А-а! – смутилась девушка. – Да нет, просто в этом удобно.
– Ну, да, – согласилась фон Ливен. – И йоко-гери удобно, и бросок через стройное бедро…
Ивернева засмеялась, блестя безупречными дужками зубов, и в душе ее сиятельства ворохнулось тоскливое сожаление.
– Нет, товарищ генерал-майор, – заговорила Тата, улыбаясь открыто и ясно, – в вашей пространственно-временной фазе мне спокойно. Я тут отдыхаю!
– В фазе? – вздернула бровь Елена.
– А, да это так в «Бете» принято. У нас там возобладала теория… В общем, наши ученые считают совмещенные пространства всего лишь различными фазами единой пространственно-временной структуры в биполярной Вселенной…
Фон Ливен выделила в голосе Таты умело подавленную эмоцию, и сказала сочувственно:
– Скучаете по своему миру?
Ивернева коротко вытолкнула:
– Скучаю! – подумав, она негромко выговорилась: – Вроде бы, в «Гамме» всё то же самое… Разотрешь смородиновый лист – тот же запах! И небо… И луна… А внутри всё просто ощетинивается! Другой мир! Совсем другой! И люди, и… И вообще!
Старый неторопливый лифт дотянул до самого верха, и с шелестом растворил дверцы.
– Пойдемте, Тата, побалакаем…
Взяв Иверневу под ручку, княгиня повела ее к себе. Управление Службы Безопасности Сопределья занимало весь этаж, а вот народу тут толклось мало – лишь отдельные голоса вырывались в коридор, да вразнобой клацали клавиши.
В полупустой приемной, развалясь на широком кожаном диване, высиживал Антон Алёхин. Модные штаны и цветастая рубашка, расписанная пальмами, парусами, да силуэтами сочинского вокзала, болтались на нем, как на вешалке. Явно не красавец, «Антонио» походил на кого-то из итальянских актеров, так же бравшему не внешними данными, а бездной обаяния.
Юля Алёхина, смеясь, но и гордясь, показала однажды Елене запись, сделанную Антоном в ее альбоме – миленькую терцину, в которой муж попытался объяснить, отчего ему в жены досталась такая красавица и умница:
«Костлявый, длинный и худой,
Он покорил воображенье
Своею дивной высотой…»
– Ваше сиятельство! – Алёхин проворно вскочил, склонился в манерном поклоне, и заворковал, подлащиваясь: – Заждался увидеть вас!