– А где мой шоппер с книгами?
– Отдал Кире, он всё сдаст.
– Кире?
– Кирюхе, моему братану. Не боись, у него телочка знакомая в «лайбрери» работает. Тебе же туда надо было книги сдать? Вот.
– Спасибо, конечно, но…
– От спасибо не кончишь, но всё равно спасибо.
– Что? – заливаюсь краской, понимая, что этот гад имел в виду. Вот же реально Нахал!
– Выходим. И не вздумай сбежать, тут реально вкусно.
– У меня нет денег на ресторан. Извини.
– А почему не наловила?
Смотрю на него, не понимая, он серьезно?
– Ты в очках была, может, там диоптрий не хватает, и ты просто не видела, что я бабки кидал?
Очки! Черт, вот это обидно. Помню, как они слетели, точно разбились. Вздыхаю тяжело.
– Очки разбились. Но они у тебя такие древние были. Закажешь новые.
Да, конечно, закажу. Придется пол-лета в совхозе пахать или в теплице, чтобы заработать. Я и так собиралась, но мне еще новая куртка нужна и сапоги. У бабушки лекарства дорогие, а без них никак.
– Что такая грустная? Очки жалко?
– Нет.
– Что, и на очки нет денег?
Эх, была бы я такая, как Сонька! Так бы ответила ему! Сказала бы всё, что думаю! И про деньги, и про его представление! И про то, что он заманал своими вопросами, и вообще, шел бы он лесом!
Но я не Соня. Я Ритка – Бемби, несчастный олененок, который всего боится, а еще Ромашка, цветочек нежный.
– Честно скажи, почему бабло не стала ловить?
Сижу сцепив зубы, чувствуя, как в носу щиплет и в горле ком.
– Эй, ты реветь собралась?
Резко разворачиваюсь, чтобы открыть дверь и убежать, но она закрыта.
– Пусти. Открой машину.
– Не открою, пока не ответишь. Почему не прыгала за кэшем?
– Потому что это гадко!
– Что именно?
– Всё это! И кидать, и ловить! И учти, твой отец узнает – тебе мало не покажется.
– Думаешь?
– Уверена! Он нормальный губернатор и всех этих мажористых выходок не терпит.
– А ты откуда знаешь отца?
– Я практику проходила в администрации, и меня туда на работу берут.
– Ишь, какая… Конфета, а и не скажешь, что пробивная.
– Я не… Не пробивная, просто умная и учусь хорошо, а губернатор такие кадры ценит.
– Сказал бы я тебе, что он ценит. Ладно. Приставал?
– Кто?
– Отец мой…
Он говорит, а у меня кожа горит, явно бордового цвета стала.
– Ты с ума сошел? Как ты можешь так говорить? Думать?!
– Нормально я думаю, я его сын. Я бы приставал.
Нахал смотрит так, что я не знаю, куда себя деть, обнимаю руками, как будто прячусь.