– Щас придёт и поговорю с ним, – дал себе обещание вслух Макс. – Составим, типа, расписание. Скажем, утром он может донимать меня расспросами, а вечером пускай сидит с закрытой пастью – а лучше и вовсе свалит в каюты к остальным.
Он вернулся к штурвалу, коснулся его, почувствовал, как тот дрожит, и довольно улыбнулся. Словами не выразить, до чего ему было приятно вновь управлять кораблём после стольких месяцев на суше. Подумать только: ещё до Вторжения он и помыслить не мог, что станет капитаном корабля. В приюте вообще редко задумываешься о своём будущем и лелеешь надежду, что деньги как-нибудь сами упадут на голову. В целом, так оно и произошло, да только это всё сделало лишь хуже.
– Эх, Туманчик мой… – Он погладил приборную панель. – Скучал я по тебе, страсть как скучал. Хорошо, дождался ты меня. Мы с тобой ещё вволю наплаваемся, даю тебе слово. Но дальше Антарктики я тебя больше не отправлю. Довольно с меня.
С него и впрямь хватило последнего приключения. Он дал себе зарок: никаких впредь собирателей, какую бы цену те ни давали. Пусть хоть целую электростанцию из пятисот ветряков ему отгрохают в качестве платы – но ноги его больше не будет на Захваченных землях.
Дверь сзади с грохотом открылась, впустив холодный воздух.
– Макс! – крикнул Тихон. Лицо парня – белое как мел. – Там дым!
– Дым? – Максим почувствовал, как сердце ушло в пятки. – Какой ещё к… матери дым?!
– В коридоре! Там всё в дыму, дышать нечем!
Юдичев подбежал к панели, нажал пару кнопок, выведя на сенсорный экран схему корабля. Чувство голода улетучилось вмиг, когда он увидел красную мигающую точку в машинном отделении – это сработали датчики дыма.
– Твою-то за ногу, долбаное корыто! – Макс пнул по нижней части панели, сетуя на несработавшие звуковые сигналы.
– Пацан, живо тащи воды! Мы, сука, кажись, горим!
Он со скоростью молнии рванул к пожарной сигнализации и дёрнул за рычажок.
***
Лейгура выдернул из сна громкий трезвон, и первые несколько секунд после пробуждения он пытался понять – это продолжение сна или реальность?
– Реальность, – пробормотал он себе, когда услышал за стеной плач ребёнка.
Наскоро влез в сапоги и выбежал в коридор, в котором отчётливо ощутил запах гари. Нехорошо. Очень нехорошо.
Дверь соседней каюты приоткрылась, выпустив крик малыша. Маша вышла наружу – сон ещё не до конца покинул её лицо.