Томас Джонс,
Бостон, Массачусетс
Потому что вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: «Авва, Отче!» (Римлянам 8:15).
Бог удивителен. Он может сиять так ярко, что через маленькое окошко зальет светом целый дом. Всего в трех маленьких стихах Нового Завета Он открывает нам новое понимание Его и возможность потрясающих отношений с Ним, которыми мы сможем наслаждаться отныне и вовеки. Сначала Иисус в Гефсиманском саду говорит: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты». (От Марка 14:36). Затем Павел в Послании к Римлянам 8:15 (см. выше) и в Послании к Галатам 4:6, утверждает, что те из нас, кто пришел к Христу, тоже могут воскликнуть: «Авва, Отец!» Если мы поймем подоплеку этих стихов, то начнем понимать нечто действительно замечательное.
Чтобы все правильно понять, нам понадобится небольшая помощь ученых. В греческом тексте Нового Завета здесь встречается непереведенное арамейское слово «авва». Арамейский язык был повседневным разговорным языком Палестины и, естественно, использовался Иисусом для большинства Его историй. Обычно авторы Евангелий переводили то, что Он говорил, на греческий язык. Но по какой-то причине Марк в 14-й главе перевел не все. Он дал нам понять, что Иисус называл Бога в своей страстной молитве в саду именно словом «авва».
Наиболее близкое к этому слову греческое «pater» («отец»). Чтобы быть уверенным, что его ясно поняли, Марк употребляет оба этих слова в одной фразе, таким образом, мы имеем «Авва, Отче». Скорее всего, Иисус сказал: «Авва», или точнее «Авва, Авва», и Марк дал нам как оригинал, так и перевод.
Тем не менее, с этим маленьким словом связано нечто экстраординарное: как показали исследования, до Иисуса оно никогда не использовалось при обращении к Богу. Действительно, употребление его по отношению к Богу означало бы в лучшем случае неуважение, в худшем – богохульство. «Но почему?» – спросите вы. Потому что это слово употреблялось в интимном, семейном общении. Часто оно было первым словом, произнесенным ребенком. Это было нечто похожее на русское «папа». С этим словом малыш каждый день тепло и эмоционально обращался к своему отцу.