В тишине, прерываемой лишь тихим шепотом и учащенным дыханием, страсть, до этого дремавшая под покровом нежности, вспыхнула ярким пламенем.
Огонь, разгоревшийся в наших сердцах, отразился и в глазах, в которых танцевали искры желания. Мир вокруг исчез, остались лишь мы двое, потерянные в вихре чувств, где нежность переплеталась с жаром и безудержной страстью.
В этот момент, в уютном доме, под покровом ноябрьского вечера, время остановилось, а любовь, подобно цветку, распустившемуся в ночи, зацвела во всей своей красе и силе.
Вечер плавно перетекал в ночь, опутывая нас легкой дымкой опьянения. Мы выпили вина, бутылку за бутылкой, словно отмечали победу, достигнутую не на беговой дорожке, а в танце наших душ.
Усталость, приятная и сладостная, разлилась по телу, и мы, словно марафонцы, преодолевшие финишную черту, рухнули на кровать.
В объятиях друг друга, согретые теплом взаимной любви, мы забылись сном.
Утро застало нас спящими, в тишине и покое, словно в колыбели, сотканной из нежных чувств и счастливых мгновений.
Утро встретило меня тишиной и покоем. Лили спала, сладко и безмятежно, словно медвежонок, погруженный в зимнюю спячку. Волосы, рассыпанные по подушке, обрамляли ее нежное лицо, а первый солнечный луч, пробившийся сквозь занавеску, ласкал ее бедро, подчеркивая бархатистость кожи.
Я тихонько встал и отправился в душ, а затем принялся готовить завтрак. Омлет, её любимый, и ароматный кофе с молоком – идеальное начало дня.
Прошло сорок пять минут, и я решил, что пора будить спящую красавицу, чтобы она не опоздала на занятия в институт.
«Лили, любимая! Вставай! Счастье моё», – прошептал я, голосом, полным нежности. Едва слышно нарушил тишину.
Но ответа не последовало. Повторные, всё более настойчивые попытки пробудить её оказались тщетны. Непонимание, холодный ужас начали сжимать моё сердце. Что происходит? Тогда, отчаявшись, я взял её за плечи, попытался встряхнуть. И лишь тогда, когда её тело безвольно повисло в моих руках, я осознал: Лили мертва.