Мастер помедлил, последовал разочарованный вздох.
– Безмерно глупый.
– Я…
– Сомкни губы.
Я снова замолчал. Он стал заплетать волосы и собираться.
– Вы к нему?
Последовал кивок, и мастер удалился. Я отрешённо тихо присел на скрипучее крыльцо и начал ждать, пока мой мастер возвратится. За домом неимоверно сильно цвело древо в лучах пропавшего солнца, принуждая на себя смотреть и желать видеть на восходе. Но мне совсем этого не хотелось, я отчего-то ощутил на себе сильнейшую вину и пропитался запахом влажной земли. Поковырял ботинком грязь, перевернул кусочек камня. Моя обувь измазалась, мастер говорил, что она очень дорога, я вытер их подошву о крыльцо, взялся руками за щёки и поставил локти на колени. Ожидание до темноты показалось мне томным и бессмысленным, я оглянулся в последний раз на пустую дорогу. В ней не было ничего, кроме тьмы. Где-то в животе затаился страх, что Мастер более не придёт, но я зашёл в дом и сел на пол в окружение розовых лепестков. Мой страх показался мне глупым в квадрате лунного света от окна, а может глупым мне показался, и я сам, было сложно понять. Вокруг слишком тихо, никто не ходит за дверьми, не суетятся и одному такое существование ощущается безмерно жестоким. Я обнимаю колени и мне сложно поверить, что мастер в таком уединении находится всю его жизнь. Ему разве не больно? Мои ноги опускаются на пол сами под тяжестью тела, наверное, шарнир как-то ослаб. Глаза натыкаются на другую куклу, ещё не готовую, даже не взятую в работу, без кожи и какой-то осмысленности глазах, я пугаюсь. Мне кажется, знакомы их тела и взгляды, но страшно трогать и вообще на них смотреть. Для меня они словно черепа и кости ещё не родившегося человека. Их здесь полно, я только сейчас это заметил. Мастер словно бы живёт в усыпальнице или он Бог, что видит всех, пока они ещё не обрели сознание. Я рядом с Богом или же с Гробовщиком? Что с тем, что с этим всё же неприятно. Но от мысли, что меня можно разобрать, сломать и собрать заново, и всё это его руками, сжималось сердце. К правильному ли человеку я вернулся? Я заснул с этой мыслью.
Лучи света ложились прозрачной пеленой на до женственности красивое и худое лицо Мастера. Снег его волос таял на малиновых плечах длинного кимоно. Пальцы бередили чьи-то волосы, пронизывая ими новую голову прикрытые широкими рукавами. Я видел это всё из-под дымки ресниц. Его статная фигура, тонкие плечи, слишком он худ для человека. Выпрямляется моя осанка и я сажусь. Мастер не произносит ни звука, будто меня и не существует в этом мире.