– Тебе помочь? Ой, как всё тут плохо…
Я набираюсь сил, чувствую, как меня тянут, коже тепло, а потом холод.
– Живой ещё?
Этот голос юн, я впитываю запахи сгоревшего сахара и корицы. Вижу краем глаза белые волосы с его плеча, свободную одежду. Ощущение того, что всё это, мне кажется, не покидает мысли. Глаза смыкаются, я словно бы слабею и становится тихо, слишком для тела и сознания хорошо.
Руки мастера трут мою рану, и я просыпаюсь.
– Ты слишком глуп, Амори. Слишком глуп для своего имени.
Я сажусь. Оказываюсь весь без одежды, кожа испачкана в жидкости, что называется у людей кровью, а рану на ноге пронзают трубки. Я вижу в себе осколки моего тела, немного бы меня тошнило, если бы могло. Взгляд Мастера обращается ко мне, он понимает, что я его слышу и смыкает губы.
– Дурак, – Говорит он с отдушиной в сердце.
– Я не хотел.
Его пальцами сжимается моя рука около раны, трепетно говоря:
– Держи.
Кисти смыкаются. Его руки безусловно нежно бередят мою кожу мокрой тканью, будто искренне любя.
– Мастер. – Лепечут мои губы.
– М?
– Вы за мной приходили?
Он гордо ухмыляется.
– С чего бы? Ты сам упал на крыльце.
Мои глаза смотрят с надеждой в его, но он молчит. А я ведь чётко помню руки, что несли моё тело. Мне показалось? Мастер отодвигает мои ладони и вставляют в ногу пластину, я кратко кричу и он замазывает всё кожей, натягивая на меня осторожно бельё.
– Свободен, – Сходит с его дыхания, он берёт трубку в руки.
Ногу безумно колит и жжёт, ладони трясутся. Я слажу со стола, а бедро будто никогда и не пронзало, не смотря на боль. Я поднимаю на Мастера взгляд, он снова садится и смотрит в ответ. Почему-то в глазах его вижу, вторую в безустальной жизни любовь.
– А… а вы гуляли по вишнёвой аллее? – Вдруг выпало из моего рта. – Когда-то.
Я глянул на его ноги. Мастер сдавленно усмехнулся.
– Очень давно, – Дым слетел с его губ и растворился. – Сейчас она закрыта.
– Почему? – Мои глаза не отводятся от его зрачков.
– Забросили.
– Почему?
Мастер хмурится.
– Стало не выгодно облагораживать такую большую территорию, когда город был в упадке. На время закрыли. Вишни и без ухода цветут, но вряд ли аллею снова откроют. Наверняка всё травой заросло.
– Нет, там на дорожках асфальт, – Мои губы сжимаются, а пальцы упираются в ладони.
– Асфальт? А что людям асфальт? Он грязный, потрескавшийся, местами насквозь прорастают сорняки. Природу не победить.