Необычайные путешествия Сатюрнена Фарандуля в 5 или 6 частей света и во все страны, известные и даже неизвестные господину Жюлю Верну - страница 26
– Огонь! – приказал Фарандуль.
Грянул залп полутора десятков ружей – и с полдюжины убитых и раненых покатились вниз, унося с собой тех, кого картечь не задела.
Воплей стало еще больше, но на сей раз они были вызваны болью и страхом.
Бора-Бора, отчаянно размахивая руками, собирал своих людей позади небольшой рощицы.
– Раз уж у нас выдалась небольшая передышка, – сказал Фарандуль, – нужно подумать о съестных припасах. Наш бастион пустить на суп мы не можем, так что потребуются другие черепахи и побольше травы, чтобы им было чем питаться. Придется кому-то снова спуститься за черепахами в овраг и поднять их в наиболее защищенном месте, пока четверо наших лучших стрелков будут прикрывать спустившихся в лощину своим огнем.
Следующий меткий залп очистил дорогу от тех, кого не сбил наземь залп предыдущий.
Операция по подъему черепах прошла как нельзя лучше. Менее чем за час десятка три оных были доставлены в грот, после чего туда же без происшествий вернулись и добывшие их люди. Все это время укрывшиеся в рощице пираты готовились к новой, более мощной атаке. Было видно, как вдалеке они затаскивают свои пирóги на сушу по обе стороны от «Прекрасной Леокадии». Малайские барки, более тяжелые, вставали на якорь метрах в двадцати от берега, но тотчас же после высадки все экипажи, бряцая оружием, присоединялись к армии Бора-Боры.
Черепаший бастион
То действительно была настоящая армия, состоявшая, по приблизительным прикидкам Фарандуля, человек из семисот—восьмисот. Похоже, Бора-Бора вознамерился завладеть цитаделью матросов «Прекрасной Леокадии» любой ценой; в то время как лучшие его люди, малайцы, выстраивались в штурмовые колонны, оставшиеся обстреливали осажденных со всех сторон. Даяки, вооруженные длинными луками из железного дерева, ползали среди скал, пытаясь занять выгодные позиции, тогда как другие пираты, выходцы с острова Формоза, открывали шквальный огонь с дальних дистанций, на который матросы даже не считали нужным отвечать.
Пули свистели и с сухим стуком ударялись о панцири, из-под которых на мгновение выглядывали плоские головы черепах, но лишь затем, чтобы тут же снова исчезнуть под карапаксом, особенно когда тот или иной стоявший у бойницы матрос находил благоприятную возможность пустить пулю в какого-нибудь слишком дерзкого даяка. Бедные черепахи, испуганные этими огненными вспышками и оглушительными выстрелами, в подобные моменты вздрагивали так, что сотрясался весь бастион.