Санитары иногда наведывались в посёлок, чтобы раздать заказы. Жители посёлка заказывали им продукты и вещи, которые те могли купить на рынке или в магазине в городе, сами же люди, чья жизнь оказалась отмечена этой чёрной социальной меткой, не желали показываться там и вообще в любых местах, чтобы вдруг, не дай Бог, кто-то не понял, что с ними что-то не так,и откуда они прибыли, ибо дикое средневековое пренебрежение, которое сразу же вспыхивало в человеческих лицах, терпеть было невыносимо.
После того как в отделении остались мы с Балдуином, в обязанности санитаров входили лишь уборка, стирка и раздача обеда. Ассистировала врачу я, вместе с ним делая перевязки и процедуры Балдуину, хотя официально числилась пациенткой. Саша, если не принимал больных из посёлка, был занят организационными вопросами или уезжал куда-то по делам лепрозория: в Минздрав, либо на семинар или конференцию.
***
Оба санитара жили в одном подъезде, но на разных этажах. Маленький уютный южный городок, в котором находился лепрозорий, утопал в зелени. Вдалеке, если присмотреться, виднелись горы. И на их фоне разноцветные трамваи, рассекающие рельсами асфальт, выглядели совсем крошечными. Я никогда не жалела, что не могла насладиться прелестями свободного перемещения: просто погулять в городском парке, походить по магазинам, поесть мороженого, вместо всего этого вынужденная находиться в стенах лепрозория. Нет, попросись я, меня бы отпустили, ведь я не была «заразна», и с моей внешностью не произошло никаких метаморфоз. Но в том-то и дело, что я сама не хотела этого. Моя жизнь не укладывалась в рамки нормальности. Нормальность и не была нужна мне, я давно приняла решение разделить с Балдуином его судьбу. А ему в город, в люди, было ни-ни… Вот я и сидела в лепрозории возле него. Когда ему становилось хуже, болезнь обострялась, и мы не могли гулять и полноценно общаться, меня развлекал личный санитар. Вернее, как, не подумайте ничего лишнего… Мы просто общались. С ним я могла позволить себе пройтись после ужина по посёлку или сходить в ближайший магазин. Много раз Арсений приглашал меня к себе домой, но я каждый раз отказывалась.
«Что же я делала целыми днями?» – спросите вы.
В свободное время от процедур и перевязок Балдуина я рисовала. Полноценно рисовала красками на холсте. Арсений №2 подбил меня на авантюру. Я поступила в Художественную академию на заочное отделение, хотя не представляла, как поеду на первую свою сессию. Я решила договориться сдать все предметы ровно через четыре года экстерном. И либо получить диплом, либо не получить. Мне было всё равно, если честно. Я просто рисовала. Рисовала ради самого рисования. Мне нравилось рисовать только людей. И я рисовала тех, кто меня окружал: санитаров, главврача, Петра Игоревича, людей из посёлка. Но чаще всего я рисовала свою единственную настоящую любовь – Балдуина.