У меня с рождения отсутствовала кисть правой руки, и большинство встреченных мною людей считали меня слабым и неспособным ни на что инвалидом. Они настолько убедили меня в этом, что я и сама стала считать себя слабым, ни на что не годным и не способным инвалидом.
А бывшие пациенты лепрозория отнюдь не являлись таковыми. Среди них были настоящие мастера своего дела, так что и дома у них выходили приличные, и мебель собственного производства могла посоперничать с заводской, и одежду они шили такую, что любой цех позавидовал бы, и готовили еду отменно – в общем, что говорить…
Пока мы шли по посёлку, а нужный нам дом оказался предпоследним, Арсений №1 развлекал нас рассказами:
– Однажды в детстве со мной произошёл несчастный случай, – начал он. – Я побежал на заброшенную стройку и гулял по открытым недостроенным этажам, как вдруг оступился, подойдя слишком близко к краю, и сорвался вниз. Я хотел лишь полюбоваться закатом и засыпающим городом вдалеке, и не заметил, как оступился и сорвался. Я вообще в глубине души, втайне ото всех, любил унылые безлюдные места, вроде заброшенных строек, заводов, кладбищ… А все считали меня таким солнечным мальчиком. Как же глубоко они ошибались! Но солнце я всё же любил. Именно в таком виде, на закате, когда оно, садясь, золотило колышущуюся степь и отсвечивало огнями в оконных стёклах. И надо ж было несчастному случаю произойти в такой любимый мною благословенный момент! Падая, я зацепился полами куртки за деревянные леса, которые значительно смягчили моё падение. Они задержали моё хлипкое тельце, благодаря чему я грохнулся на землю не с высоты десяти метров, а всего лишь с двух. Я чудом ничего себе не сломал в тот момент, но сломал что-то в лесах, из-за чего следом за мной мне на голову приземлилась какая-то мелкая железка. Она ударила меня по лбу, и я сразу же потерял сознание. Последним, что я увидел, было безоблачное сиренево-синее небо. Оно расплывалось в моих глазах блёклым пятном до тех пор, пока мозг не перестал воспринимать поступающую информацию. Меня поглотила тьма. Когда я пришёл в себя, было уже поздно, на небе зажглись звёзды. Громадный ковш Большой Медведицы сиял над безмолвной степью. Слышались навязчивый стрёкот сверчков в траве и далёкий лай деревенских псов. Я встал на ноги, отряхнулся и с ужасом осознал, что по возвращении, меня, наверное, будет ждать неминуемая взбучка от родителей за то, что я так припоздал. Что они могли пережить и передумать за всё то время, пока я лежал в отключке, мне тогда не приходило в голову. А меня на тот момент уже разыскивали с собаками по всему селу.