– Гриша, что случилось? Почему Витя на полу? Что это у тебя в руках? – запричитала она.
– Стой на месте, – властно сказал Алексей.
Тетя Полина тут же умолкла и потупила взгляд.
– Наведи на нее обрез, – продолжил мужчина.
Дядя Гриша медленно поднял ствол и невидящими глазами уставился на свою жену.
– Я спрошу один раз, – сказал Алексей, повернувшись к Виктору. – Хочешь, чтобы они остались в живых?
Виктор слабо кивнул. От испуга мочевой пузырь сдавило так, словно он был готов лопнуть в любой момент.
– Тогда будешь делать то, что я скажу. Тебе ясно?
Голос Алексея был спокоен, но глаза сверкали безумным огнем. Виктор понимал, что тот не шутит. В голове промелькнула совершенно случайная мысль о том, какой безмятежной была жизнь раньше.
Молодой человек снова кивнул. Лицо Алексея сразу смягчилось, будто бы он только что никому не угрожал и не получил заряд дроби в грудь. Он легко поднял кресло Виктора вместе с ним, после чего подошел к дяде Грише и что-то шепнул тому на ухо. Старик кивнул и устремился вместе с обрезом из дома. Алексей повторил те же махинации с тетей Полиной, все еще стоявшей в трансе у лестницы. Старушка сперва внимала словам мужчины, а уже через мгновение совершенно ясными глазами посмотрела на Виктора и удивленно спросила:
– Витюнь, а ты чего тут делаешь?
***
Виктор ожидал чего угодно, только не этого. Униженный и побежденный он знал, что за этим последует. Алексей просто выждет нужный момент и отыграется на нем по полной за доставленные неудобства. Виктор судорожно сжал рукоять ножа, единственного оставшегося оружия, стиснув зубы. Какого черта! Он проживал свою жизнь и никого не трогал. Почему именно с ним это происходит? Неужели он мало настрадался, попав в аварию и лишившись возможности ходить? Или мало было боли, когда он под суровым надзором деда выполнял эти изнуряющие спуски и подъемы по лестнице? Да и сейчас ситуация обстояла не лучшим образом. После смерти деда и исчезновения мамы боль никуда не уходила. Она терпеливо выжидала, лишь изредка вырываясь в приступах жалости к себе и сдавленных рыданиях, которые никто не мог услышать и разделить боль. Боль ждала подходящего момента, чтобы взорваться и выплеснуться всем неуемным буйством воспаленного разума. Алексей лишь подливал масло в и без того разраставшийся внутренний пожар. Если он сомневался в том, что у Виктора хватит духа дать отпор, то молодой человек был готов его разочаровать.