– Но может не Вера Константиновна?
– Что не Вера Константиновна?
– Аттестат продала? – брюнетка не заметила, что молодая её собеседница готова заплакать.
– А кто?! Без Веры Константиновны аттестат нашей школы никто не выдаст, без её подписи – никак! Да и не такой она человек, чтобы деньги мимо себя пропускать! И, заметь, это только то, чему я сама свидетель, а сколько случаев, которых никто не знает – об этом история умалчивает!
– Женщины, – сказала сидевшая справа от Ирины Максимовны учительница из Красновки, – перестаньте бубнить, дайте послушать!
– А что вы хотите услышать? Что у учителя должно быть большое сердце? Так давно пора самой знать! – довольно грубо отрезала Ирина Максимовна, а потом, наклонившись к своей молодой собеседнице, зашептала ей прямо в ухо. – Елизавета Денисовна Капурнова – в Красновке первая…, сами понимаете, кто. Директриса наша такая же – с учителем физкультуры застукали после уроков в спортзале…
– Врёте вы всё! Врёте! Сколько в вас яду! – вскрикнула блондинка. – Вера Константиновна моя родная тётя! Она не такая! Я ей всё расскажу!
И злые слёзки, окрашиваясь в чёрное, заструились из её глазок. Она вскочила и, цокая каблучками красных – под цвет костюма – туфелек, побежала вдоль ряда кресел прочь от Ирины Максимовны.
– Что у вас там случилось? – строго спросил председательствовавший начальник районного отдела образования.
– Ничего! – ответила расстроенная блондинка и выбежала из зала.
Дом, фазенда, сплетни и другие неприятности
Прошло две недели, и учебный год набрал полные обороты. Погода стояла чудесная – настоящая золотая осень. После седьмого урока Ирина Максимовна спешила домой. Она жила почти на окраине Райцентра и идти было далеко. Когда она спускалась с насыпи шоссе, каблук её туфельки подломился, ступня подвернулась, что-то хрустнуло, страшная боль, побежала вверх по ноге и шевельнула волосы на голове.
От неожиданности Ирина Максимовна не удержалась на одной ноге, упала в опавшие пунцовые листья, но тут же поднялась, испуганно озираясь, не видел ли кто её падения. К счастью улица была пуста – позор её, кажется, остался незамеченным. Но туфли! Нога-то своя – как грудь графа Делоржа3, – другой себе не нужно покупать, но в чём завтра идти на работу!? Других-то туфель нет!
Кое-как доковыляла она до дому.