–
Я… я… – его глаза сильнее расширились от страха, что его всё же рассекретили.
Ничего больше он не смог выговорить, будто ему язык отрезали, но я всё же решил ему привязать тряпку, чтобы он не кричал, от боли, ведь хоть он и был под обезболивающим, но он не всю боль убирает, а только часть, а если будет сильная, то может и не сработать вовсе.
Поэтому чтобы проверить его чувствительность боли, решил взять нож-пилу и аккуратно начал пилить его часть коленного сустава, смотря при этом на него. Чак начал не сильно кричать, а его из его глазах начали идти слёзы, да и лицо стало таким несчастным, что не хотелось его убивать, но всё же это я его правосудие и приговор должен быть исполнен, как мне уже не хотелось ему вредить, поэтому я стал ускорять процесс отрубания ноги, но всё же одну я оставлю, чтобы он смог держать педаль газа на своей машине.
Первая часть ноги настолько быстро оторвалась от тела, что я не заметил, как из неё начала хлестать кровь, но я быстро её остановил и перекрыл с помощью горелки, а всхлипы Чака из-за оторванной ноги становились сильнее, что меня крайне бесило, тогда я начал понимать, что обезболивающее перестаёт действовать, поэтому лучше ему было вести ещё одну небольшую дозу, чтобы он точно не умер от перегазировки веществ.
Дальше я приступил к правой руке, начав её тоже пилить, пока Чак молящим взглядом просил меня прекратить это всё, но меня уже никто не остановит, даже если кто-то резко сюда зайдёт. Я завершу дело, и если понадобиться моя жизнь, то я ею пожертвую, чтобы моя справедливость могла торжествовать от завершения моей основной цели.
Правая рука тоже быстро отошла от тела, поэтому снова её перевязал и поджёг, чтобы кровь не так сильно хлестала, как будто я оказался около фонтана какого-то, но вся равно я был покрыт этой багряной субстанцией, но меня не волновало, ведь запасной костюм находился около меня и пригодиться он мне позже, когда с Чаком будет покончено.
Сам процесс убийства Чака младшего мне сильно надоел, а всего лишь прошло минут двадцать с начала нашей игры, но я решил уже добить несчастного плаксивого мальчишку, чтобы он мог увидеть тех, кого раньше убивал, не думая о последствиях этого всего.
Я перешёл к правому боку Чака и, взяв свой нож, воткнул ему в тело этот длинный нож, около двенадцати сантиметров, от этого удара у Чака сразу белая тряпка стала окрашиваться в красный, тогда я её убрал, чтобы он не умер из-за собственной крови, но говорить он ничего не стал, и тогда я сделал удар и по левому боку, и снова громкие крики стали заполнять комнату, но сила уменьшалась, как и жизненное состояние Чака, поэтому я сделал финальный удар, ударив ножом прямо в сердце, от этого Чак подёргался пару секунд, всё время истекая кровью изо рта, и всё же он полностью умер, оставив глаза открытыми от страха и ужаса, который ему приходилось получить за всё наше проведённое время вместе.