– В моем племени говорят, что пища соединяет нас с душой земли, – произнес он, поднимая фрукт на уровень глаз. – Каждый плод помнит дождь, который его питал.
Артём нервно барабанил пальцами по столу, иногда бросая взгляды в сторону административного корпуса. – Интересно, насколько продвинулась программа восстановления в восточном секторе? – спросил он, явно пытаясь перевести разговор в практическое русло. – Там вроде недавно выпустили новую группу копытных?
В моменты, когда его голос становился более напряженным, Мира замечала, что датчики температуры на её интерфейсе слегка повышались, словно регистрируя тепловые колебания вокруг него.
Мира опустила взгляд на свои руки и заметила, что её пальцы оставляют на поверхности стола едва заметные следы – мельчайшие частицы почвы, которые не смылись после вчерашнего похода в лес. Земля, всюду земля – словно подтверждение её стихии.
Разговор продолжался натянуто. Четыре мира, четыре стихии, четыре разных языка. Но когда Дамир рассказывал о традициях своего народа, все, даже скептическая Лин, невольно затихали, словно его текучие слова находили отклик в самых глубоких слоях их сознания.
– Панглобальный ковчег – крупнейший проект по восстановлению экосистем в истории человечества, – голос директора Давида Артёмова звучал уверенно и размеренно.
Они стояли на смотровой платформе с панорамным видом на мозаику биомов. Голографические карты и диаграммы плавали в воздухе, показывая структуру заповедника.
Мира искоса наблюдала за реакцией остальных. Лин методично записывала каждую цифру и показатель. Дамир созерцал не столько проекции, сколько сам заповедник, иногда кивая, словно подтверждая что-то известное ему из другого источника.
Артём стоял напряженно, почти не двигаясь, его взгляд изредка встречался с взглядом директора, после чего оба тут же отворачивались. Сходство между ними было заметно даже в этих мимолетных движениях – одинаковый наклон головы, одинаковый жест рукой. Но никто, кроме Миры, казалось, этого не замечал.
– Ключевой элемент нашей технологии – биомнемические цепи, – продолжал директор, активируя голограмму сложной спиральной структуры ДНК с внедренными модификациями. – Мы восстанавливаем не только виды, но и память о том, как они взаимодействовали между собой и с окружающей средой.