Она поддается. Всего каких-то несколько мгновений я могу прикасаться к ней и это кружит голову лучше любого вина. Губы тоже холодные, как и мои. Хочется согреть обнимая поцелуем каждую.
Маша растерялась, я чувствую и да, немножко пользуюсь, потому что знаю эту женщину, помню даже интонации ее дыхания, когда ей хорошо.
Я приехал поговорить, ведь тогда, чуть больше трех лет назад, все вышло по-идиотски, совсем неправильно. Ошибся, поверил не тому человеку и потерял любимую женщину.
Всю дорогу подбирал слова, волновался как мальчишка перед первым свиданием, но даже не надеялся на поцелуй.
– Ай! – жмурюсь от резкой боли.
Маша залепила мне пощечину, сложила руки на груди и недовольно сопит, нервно жуя нижнюю губу.
– Ты чего творишь, Чернов?! – сверкает своими красивыми серыми глазками.
– Греюсь, – немного дразня копирую ее позу.
– Знаешь что? – быстро проскальзывает мимо меня, встает у окна.
Подхожу сзади, закрываю форточку, чтобы ее не продуло. Наклоняюсь к аккуратному ушку с маленькой сережкой в мочке и выдыхаю:
– Что, Машенька?
– Иди в задницу, Чернов! Какого черта ты себе позволяешь? – разворачивается, утыкается носом мне в грудь. Щечки краснеют от смущения и возмущения.
– Машка, ты же педагог. Что за выражения? – убираю с ее лица темные пряди волос, намеренно касаюсь подушечками щеки. – Кстати, ты все так же офигенно пахнешь и, – глажу большим пальцем нижнюю губку. – офигенно целуешься.
Замахивается, чтобы врезать мне снова. Ловлю за запястье, целую в него. Отхожу, хотя очень не хочется, но ругаться с ней желания нет совсем. Уступаю бывшей жене этот раунд. Я возьму свое позже. Это уже без вариантов.
– Ты домой звонил, Свят? – проходит к плите, ставит на нее прозрачный чайник с оранжевой неоновой подсветкой.
– Домой? – удивленно моргаю не сразу понимая, куда она клонит.
– Да, Свят, домой. У тебя там жена и дочка, а ты ночевать не явишься. Они волнуются, наверное.