– Лиз, я бы с радостью, но едва ли мои знания языка дотягивают до совершенства. Последний раз я на итальянском разговаривала, когда мы с Гурским в Европу ездили три года назад. Я уже всё забыла.
– Да брось ты, Лиз. Нормально ты язык знаешь. Тем более университет ты закончила всего пять лет назад, считай, знания ещё свежие, – смеётся, понимая абсурдность своих слов.
Чтобы работать переводчиком на переговорах такого уровня, надо иметь лет десять стажа и кристальный послужной список. Ни первого, ни второго у меня, к сожалению, нет. Если сейчас, в двадцать пять, я пойду работать переводчиком в какую-нибудь компанию, то лет так через десять наберусь опыта и, может быть, меня пригласят.
– Смеёшься? Там же всякие термины знать надо. Лиз, я была бы рада помочь тебе, но я точно не справлюсь. Не мой уровень. Да и куда мне с животом, – произношу с нескрываемой грустью в голосе.
– Неважно, твой или нет. У нас другого выбора нет! Твой живот не видно, если не присматриваться. Сейчас время семь, в девять за тобой приедет машина. И чтобы никаких «но» я от тебя не слышала. Сегодня ты работаешь переводчиком на переговорах! Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Да и тем более ты не в том положении, чтобы отказываться от хороших денег. А платят реально много! – не дав мне ответить, кладёт трубку.
Иной раз Лиза бывает просто невыносимой. Если что-то взбредёт ей в голову – не вышибешь!
Впрочем, ладно, сестра сильно помогла мне, когда я переезжала в Екатеринбург. А значит, на этот раз пришла моя помощь – быть благодарной и прийти на помощь.
Три месяца прошло с того дня, как Гурский привёл в наш дом свою новую избранницу, а меня выставил за дверь.
Первый месяц я не выходила из квартиры и не переставала лить слёзы.
Если бы не беременность, я бы, наверное, ещё долго оплакивала разрушенный брак. Ради жизни и здоровья своего ребёнка я переборола депрессию, собрала разбитое на тысячи осколков сердце воедино и заставила себя вновь полюбить эту жизнь…
От одних лишь мыслей о бывшем муже слёзы сами собой наворачиваются на глаза. Я любила его всем сердцем, а он так безжалостно поступил со мной…
Как у него сложилась дальнейшая жизнь, я не знаю. Я удалила его из всех социальных сетей, разблокировала номер и навсегда вычеркнула из своей памяти. Такого человека, как Пётр Николаевич Гурский, для меня больше не существует.