Штукк не донес ложку до своего рта:
– Кто?
– Да, да, – закивал Трясогузов, – это тот самый урод и есть! Жаль ты его не увидел, когда ворвался в ту каюту, где он меня держал.
Штукк оглянулся и уставился на Малыша. Трясогузов, боясь, что Малыш заметит, с каким вниманием на него смотрит огромный охранник, может позже сделать любую гадость, которая нанесет вред Ральфу или самому Трясогузову. «А что, собственно, он сделает? – подумал про себя толстяк. – Над Штукком он власти не имеет: Ральф проходит совершенно по другому ведомству. Если же Малыш захочет подобраться с другой стороны…» Здесь мысль Трясогузова остановилась, и он понял, что у него начинается паника, когда еще ничего не произошло, а он уже накручивает себя по полной программе.
– Да, это не есть хорошо, – произнес Трясогузов, уставившись на полный стакан компота Ральфа.
– Что ты сказал? – спросил, обернувшись, Ральф.
– Да, так, болтаю всякую чушь – не обращай внимания, – ответил Трясогузов и махнул рукой.
Штукк снова оглянулся, но на этот раз, его взгляд не задержался на Малыше и доли секунды. Он вновь вернулся к еде и залпом выпил компот.
Трясогузов облегченно выдохнул: никуда этот поддонок не денется, так что, пусть Штукк наслаждается видом, так сказать, и копит злость.
С этими успокаивающими мыслями он неспеша допил свой компот и стал смотреть по сторонам. Наткнувшись взглядом на Елену, с жадностью доедавшую остатки картофельного пюре, он, хотел было, подъехать и поздороваться, ну, или хотя бы кивнуть, мол, я вас помню. А потом вдруг подумал, что не надо навязываться тому, кто тебя совсем не ждет. Такие мысли к нему приходили довольно редко, но уж если они нежданно появлялись, то к ним следовало прислушиваться, и, успокоившись, подумать о своих делах. На этот раз он решил нарушить это давнее свое правило и, бросив взгляд на Ральфа, который собирал пустые тарелки в поднос, сказал, что отъедет ненадолго вон к тому столику.
– Ну, давай, – отозвался Ральф.
Вот за что Трясогузов уважал своего товарища, так это за то, что тот никогда не лез в душу, когда его об этом не просят. Поступил он так и сейчас. Поднявшись из-за стола, и держа тяжеленный поднос, как перышко, Штукк пошел к ряду столов, где уже громоздились подносы с грязными тарелками и недопитыми стаканами.