Она совсем запуталась, да еще и Елене надо что-то сказать, а это всё равно, что просто убить молодую девчонку, не дав ей шанса побыть матерью.
– Да пошел ты к черту! – сказала Маргарита, когда старательно укладывала свое одеяло.
– Ты что-то сказала? – спросила соседка по комнате.
– Нет, это я так – в сердцах, – ответила Маргарита, – вспомнила кое-что.
– Не поделишься?
– Не хочу. Потом как-нибудь, – ответила Маргарита женщине, которую мало знала. Она не привыкла изливать душу перед первыми встречными, хотя с этой соседкой делила комнату пять или шесть лет.
– Ну, смотри, подруга, а то, может быть, пригодились бы друг дружке в трудные времена, – сказала та.
Маргарита искоса на нее глянула, но ничего не ответила: трудные времена уже наступили, только мало, кто об этом знает.
Женщина ушла. Маргарита не знала ее имени и, честно говоря, не старалась узнать, но что-то в ней скрывалось пугающее. Маргарита, как ни старалась, не могла определить, отчего возник тот внутренний страх, когда та с ней заговорила. Кондрашкина не знала, также, где она работала, и это тоже вызывало некоторое смятение.
– Да что ж такое-то? – спросила она себя тихо, и боязливо оглянулась: не прислушивается ли кто еще к ее мыслям вслух.
Сейчас ее угнетало одно: нужно было поговорить с Коржиковой о ее беременности. И еще, она была категорически против настойчивого предложения Полозова об аборте, даже если это было и не его решением, а приказом сверху уговорить Маргариту сделать непоправимое.
– Я лучше сама всем вам аборт сделаю, – сказала она, мысленно обращаясь и к Полозову, и к неведомым начальникам, пытавшимся устроить на объекте настоящий ад. Она ярко себе представила, как вспарывает какому-то незнакомцу живот и при этом говорит, что от этой операции будет только польза. В этом незнакомце были и черты Полозова и всех заместителей сразу, потому что нельзя было определить «серого кардинала».
Кондрашкина редко рисовала в своем воображении кровавые картинки, но сегодня не сдержалась.
– Привет, Рит, – сказала Елена, неожиданно подошедшая сзади, когда Маргарита, причесывая волосы перед зеркалом, опустила в тот момент глаза, рассматривая свои старые малиновые тапочки.
Маргарита вздрогнула.
– Ты меня так напугала! – выдохнула она.
– Я? – удивленно подняла аккуратно выщипанные брови Коржикова.