А русский и поляк бежали и бежали, пока совсем не выбились из сил. А выбившись, рухнули с разбегу в подвернувшуюся лесную яму, поросшую кустарником, забились поглубже в нее и утихли. Им нужно было перевести дух и решить, что же делать дальше.
– Давай хотя бы познакомимся, – негромко произнес Коломейцев. – По-моему, самая пора. Меня зовут Иван Коломейцев.
– Мачей Возняк, – представился поляк.
– Ну и что будем делать дальше? – спросил Иван. – В какую сторону подадимся?
Понятно, что Иван говорил по-русски, а Мачей – по-польски, но они худо-бедно понимали друг друга. Да и как не понять – языки во многом были схожи. Кроме того, их сейчас связывала одна забота на двоих, а это тоже способствует взаимопониманию.
– А я думал, ты не рискнешь, – сказал Иван.
– Я тоже, – сказал Мачей.
– Я думал, ты донесешь насчет той прорехи в сортире, – сказал Иван.
– Я тоже так думал про тебя, – сказал Мачей.
Они помолчали, прислушиваясь к лесным шорохам. Дождь не утихал, но, кроме шелеста дождя, никаких других звуков слышно не было.
– Как ты попал в эти чертовы Травники? – спросил Иван.
– Наверно, так же, как и ты, – ответил Мачей. – Я воевал против фашистов. Я не был солдатом, я был подпольщиком. В Люблине. Нас выследили и арестовали. Многих расстреляли. Я думал, что расстреляют и меня. Но меня почему-то не убили. Отправили в лагерь. Там было очень тяжело. Я бы там умер. Это была бы бессмысленная смерть, собачья. Да… А я хотел жить. Хотел воевать против фашистов. И я согласился стать хивис. Я никогда не хотел стрелять в партизан или быть капо. Я хотел убежать. Вот у меня получилось…
– Точно так же и я, – вздохнул Коломейцев. – Я был солдатом, воевал. Получил контузию. Меня взяли в плен контуженого. У меня при себе даже не было оружия, чтобы застрелиться. Ну а обо всем остальном и рассказывать неохота.
– Не надо рассказывать, – согласился Мачей. – Зачем рассказывать, когда и так все понятно.
– Ну и куда же мы теперь? – повторил вопрос Иван.
– В Люблин, – сказал Мачей. – Здесь недалеко, и дорогу я знаю. И сам Люблин я тоже знаю – это мой родной город. Проберемся в Люблин, свяжемся с подпольщиками…
– Так ведь ты говорил, что побили там всех подпольщиков, – возразил Коломейцев.
– Кого-то побили, а кто-то остался, – в свою очередь возразил Мачей. – Всех убить нельзя.