Жаль, что ни одного из них не было под рукой, и я не оставила себе на память ничего, что могло бы помочь в проведении генетического анализа.
Может, я так никогда и не узнаю наверняка.
Может, это и к лучшему.
Мне за тридцать, моложе я не становлюсь, часики, как говорится, тикают, а достойных претендентов на горизонте как-то не наблюдается. Так что можно наплевать на личность отца и попытаться хоть что-то в этой жизни сделать хорошо.
– Мама, а откуда у нас в доме этот старый пожарный топор?
– Дедушка подарил.
Папа Бэзил, черт бы тебя подрал. Почему на этот раз ты не пришел ко мне на помощь? Или я за эти два года ни разу тебя не позвала? Мне хотелось надеяться, что это так.
Другой вариант был слишком плохим. Если я все-таки его позвала, а он не пришел, это могло означать только одно.
Что он мертв.
В мирах бесконечной войны у бога мести должно быть много врагов…
* * *
Естественно, я заснула в этом чертовом кресле, а когда проснулась, на улице было уже светло, а на часах – почти восемь утра, скоро идти на работу. Тело затекло, и при попытке встать я едва не рухнула на четвереньки, но в последний момент сумела удержаться, ухватившись рукой за стол.
На этот раз мне удалось даже не перепутать руку.
Ковыляя, как кляча, которую уже давно пора пристрелить просто из милосердия, я отперла дверь и вошла в дом. Приняла душ, почистила зубы, надела чистую одежду. Времени было еще с запасом, хоть и небольшим.
Есть не хотелось, да, по правде говоря, было и нечего, и я решила, что перехвачу что-нибудь на работе. Солнце уже начало припекать, так что волосы почти просохли естественным путем, я привычно собрала их в хвост и отправилась открывать лавку.
Первый покупатель объявился только спустя полчаса после открытия. Молодой мужчина в линялых шортах, белой футболке и мокасинах, он был настолько черен от загара, что издалека его можно было принять за местного. Но вблизи стало видно его европеоидные черты лица и голубые глаза.
– Коробку сигар, прекрасная синьорита, – попросил он. – Продайте мне коробочку сигар.
– Каких?
– А какие у вас самые дорогие?
– Кубинские, – сказала я.
– Это те самые, которые молодые кубинские женщины крутят на своих смуглых упругих бедрах?
– Наверняка, – сказала я и вытащила из-под прилавка коробку «кохиб». – Двадцать долларов за штуку, четыреста долларов за коробку.