Мне ведь особо ничего и не было нужно. Ни детей, ни мужа, ни даже друзей близких. Только серый фон телевизора, Wi-Fi, кофе в постель и тяжёлые продукты из ближайшего супермаркета, чтобы можно было не готовить три дня.
Интернет – был. Тепло – было. Калории – с избытком. Чего ещё надо?
И вот я сидела посреди этого всего – как будто в болоте. И не тонула, и не вылезала. Просто медленно втягивалась в вязкую трясину.
Жизнь шла. Не вперёд, не назад. А просто… шла. Словно кто-то на паузу поставил, и всё замерло.
И именно в этом, наверное, и была главная беда.
Калорийная еда. ЗОЖ. Дефицит. Поддержка. Об этом писали все и везде. Соцсети, телеграм-каналы, марафоны, нутрициологи, коучи, инфоцыгане – целая армия голосов вещала о том, как нужно жить, что есть, сколько шагов делать в день и как правильно любить себя.
Но всё это проходило мимо меня.
Фоновый шум. Мусор.Слова скользили, как вода по стеклу. Я видела заголовки, мельком ловила картинки: идеальные тела, до и после, бесконечные лайки, слоганы вроде «начни с понедельника» – и тут же забывала. Ничего не задерживалось. Ни советы, ни эмоции.
Я жила мимо этого, будто через слой ваты. Не до того.
И всё же…
Как шрам от слова, которое уже не вспомнишь, но след остался.Что-то всё-таки осталось. Не мысль, не убеждение – скорее, обрывочный рефлекс. Я просто знала: это можно, а вот то – категорически нельзя. Не потому что так решила сама, а потому что когда-то, где-то это сказала чья-то уверенная физиономия – с микрофоном, фильтром и правильным светом. И почему-то засело.
И теперь я точно знала: то, что я готовлю – можно. А то, чем я обычно питалась – нельзя. Почти грех. Как будто каждое лишнее печенье – шаг назад, обратно, в липкую, тягучую обыденность, из которой я когда-то пообещала себе вытащить себя за волосы.
Яйца уже варились в небольшой кастрюльке. Крупу я просто залила кипятком прямо в миске и накрыла блюдцем – пусть распаривается. Всё выглядело правильно. Спокойно. Под контролем.
Я глубоко вдохнула и направилась в ванную – привести себя в порядок. Хоть немного. Хоть на поверхности. Хоть лицо умыть. Потому что в этот момент мне вдруг показалось: если я не начну менять хоть что-то – я исчезну.
Несмотря на всю свою бурную жизнь, вставала я рано. Привычка. Осталась со времён, когда жила с родителями, отец – бывший военный. Он не особо с няньками возился, растил меня как сына. Подъём в шесть, мокрое полотенце на лицо, зубная щётка как оружие – и полный набор армейских ритуалов: завтрак по часам, порядок в шкафу, постель натянута как на плацу. Я тогда злилась, но молчала. Привыкла.