Ангел прошёл сквозь прутья решётки, будто их никогда не существовало, разминая руки. Я послушно легла на пол, растягиваясь звездой и не отводя взгляда от прекрасного лица мужчины.
«Почему я так легко приняла эту абсурдную ситуацию?»
– При разговоре со мной ваш мозг работает так же, как и во сне. Вспомните, чаще всего во сне человек подсознательно принимает правила мира и не протестует. Если бы это было не так, никто бы не смог летать во сне, – словно прочитав мои мысли, ответил шарлатан с крыльями. – Не словно. Я действительно способен на подобное, если пожелаю. Прошу, не называйте меня шарлатаном: это глубоко ранит мне сердце. – Он улыбнулся. – Закрывайте глаза.
Чуть помедлив, я сомкнула веки и стала прислушиваться к происходящему. Сначала мне показалось, что меня обдурили и ангел исчез, не выполнив обещания, но потом… Горячая волна откуда-то сверху ударила прямо в грудь, и всё тело начало стремительно раскаляться. Через секунду я потеряла сознание.
* * *
Очнулась уже вечером. Тело болело, словно от множества ожогов. Чуда перемещения обратно в свой мир не произошло – я по-прежнему была в тюремном заключении. У решётки стоял деревянный поднос с кашей, куском хлеба и стаканом чая. Желудок заурчал, призывая к потреблению пищи, поэтому я решила отложить мыслительные процессы на потом.
Каша была из чего-то похожего на рис с россыпью местного аналога кукурузы, зеленью и жилистыми кусками чего-то, отдалённо напоминающего мяса. Их можно было долго-долго жевать, параллельно проглатывая пресную кашу. Хлеб оказался ужасно грубого помола, но я, зная о большом количестве витаминов и пользе для желудка, с удовольствием хрустела семенами. Напиток же оказался чем-то вроде кваса. Не то чтобы я любила квас, но всё же лучше это, чем полное отсутствие жидкости.
Облизав посуду и выставив её за пределы камеры, прислонилась к стене.
«Вроде ангел обещал мне воспоминания этого „прекрасного“ тела… Так где же они?..» – стоило подумать об этом, как меня захлестнули чужие воспоминания. После пары часов беспрерывного мельтешения всей биографии этого юного дарования меня позорно вырвало.
«Ну и подонок! Мне конец!»
Ольгерт – так звали хозяина этого тела – был вторым ребёнком в богатой семье аристократов, тесно связанных с торговлей и ведением самых разных дел. До того момента пока у него не появился младший брат, мальчик был уверен, что посвятит свою жизнь любимым родителям. Но стоило младшему брату, часто болеющему в младенчестве, окрепнуть, мысли среднего сына о спокойной жизни словно стёрлись. Да и семье стало плевать на него, хотя до этого мальчишка был горячо любим и обожаем что отцом, что матерью. Старший сын – умный и красивый; он из кожи вон лез, чтобы стать главой дома, принижая своих конкурентов за деньги и власть. Отец отдавал всего себя, дабы помочь ему стать прекрасным главой, не замечая Ольгерта. Мать же забыла о среднем сыне ещё во время беременности, а после того, как слабый мальчишка пережил тяжёлую болезнь, ни на секунду его не покидала. Так маленький Ольгерт оказался никому не нужен. И даже когда его учитель по этикету начал выходить за рамки обучения, хлестая ребёнка за любые провинности и ошибки, взращивая в мальчике озлобленность и отвращение к наукам и грамотности, родители не то что не верили словам сына, они его даже не слушали. Мать щебетала с младшим братиком, а отец гордо хвастался старшим.