Он видит слезы, слестязе в ее глазах. Видит, я уверена, но даже не пытается помочь.
– Нет, – наконец-то с уст Силии срывается шепот. Тихий, робкий.
Ее почти не слышат. Точнее не хотят слышать, и она это знает, потому в следующую секунду чуть ли не кричит:
– Я ничего не подделывала! Клянусь! Папа!
Все еще зовет отца, которому плевать…
– Тогда как ты это объяснишь?! Совсем из ума выжила? Негодница! – рявкает он, сердито отвернувшись, как от прокаженной.
Мать отворачивается следом, и лишь Зелла смотрит в глаза.
– Сестра! Ты ведь видела, когда зажглась метка! Скажи им! Я ничего не делала! – голос срывается от отчаяния.
А Силии все еще наивно верить, что сестра поможет, что она скажет правду!
– Я ничего не видела! Не нужно на меня наговаривать! – с пугающим остервенением выплевывает Зелла.
– Сестра…
– Не смей меня так называть! Ты такая глупая, что себя под виселицу подвела! Не втягивай в это дело остальных! – отсекает Зелла строгим голосом, но в ее глазах я вижу опасные искорки.
Ей все это нравится?!
– Что ж. Будь то глупость или хитрость, инквизиция во всем разберется, – говорит мой нареченный. – Взять леди Силию Сайлен! – командует он кому-то в конце зала, и букет торжественных нарядов тут же разбавляют синие униформы городских жандармов.
Два, четыре… Да их тут полдюжины и все они топают ко мне с такими злыми лицами, будто на месте порвут.
“Стойте! Нельзя же без суда и следствия!” – должна бы завопить Силия, но она молчит, а у меня властью над телом все еще нет.
И это тело, кажется, собралось сбежать.
Черт! Силия в прямом смысле кидается в сторону, хотя и так понятно, что поймают. Вот только кидается она не из зала, а к отцу. Падает в ноги, моля ей поверить и спасти, но он даже не смотрит в глаза. Отворачивается и ждет, когда стражники схватят меня и отрывают от ног отца.
– Ай! – выкрикиваю, когда кто-то хватает меня за ту самую опаленную руку, и вспышка невиданной боли бьет в голову.
В глазах темнеет, мир ускользает от меня, и все, что я вижу сейчас, – это жестокий взгляд мужчины, которого так самозабвенно любила. И ни капли жалости…