Богдан, который как раз пытался «дешифровать» форму пляшущего на углях пламени (которое, по его мнению, несомненно, предвещало что-то важное), оторвался от своего занятия и милостиво кивнул:
– Глаголь, Филя! Ибо истории народные, они как колодец бездонный, из коего черпать можно мудрость вековую да примеры для подражания (или наоборот, для осуждения)!
Филя хмыкнул. Примеры для подражания в его историях встречались редко, а вот поводов для смеха или ехидных замечаний – хоть отбавляй. Он почесал в затылке, выбирая, с чего бы начать, и решил, по своему обыкновению, ударить по самым животрепещущим темам – хитрости, глупости, жадности и, конечно же, делам амурным.
– Ну, слушай тогда, раз такое дело, – начал он, и в голосе его заиграли плутовские нотки. – Было это, аль не было, а старые солдаты бают, что служил в одном полку солдат, Иваном звали, да не просто Иваном, а Иваном-Хитрецом. Голова у него была – не голова, а целая палата ума, а хитрости – что блох на бродячей собаке. И вот, приехал к ним в полк генерал, важный такой, с брюхом, что арбуз, да с усами, что веники банные. И решил он, значит, солдатскую смекалку проверить. Построил всех на плацу и говорит: «Кто, – говорит, – меня, генерала его превосходительства, так обманет, что я и слова сказать не смогу, тому – неделя отпуска да серебряный рубль в придачу!»
– Ну, солдаты стоят, репу чешут, никто не решается. А Иван-Хитрец вперед выходит. «Я, – говорит, – ваше превосходительство, попробую». А сам снял с себя ранец, поставил его перед генералом и говорит: «А вот, ваше превосходительство, не слабо ли вам в мой ранец солдатский залезть?» Генерал аж побагровел от такой наглости. «Да как ты смеешь, хам, такое мне предлагать?! Да я тебя… Да я тебя под трибунал!» А Иван-Хитрец только ухмыляется и говорит: «Так вот, ваше превосходительство, я вас и обманул! Вы же сами сказали – кто так обманет, что слова сказать не сможете. А вы тут вон сколько слов наговорили, да еще и рассердились!» Генерал поперхнулся, покрутил усами, да делать нечего – слово генеральское, крепче гороха пареного. Пришлось и отпуск Ивану дать, и рубль серебряный отсчитать. Такая вот хитрость солдатская!
Филя смачно сплюнул в костер и, не дожидаясь реакции Богдана (который уже начал что-то бормотать про «аллегорию борьбы простого народа с косностью военной машины»), продолжил: