– Димитрий Иоаннович, как нынче выяснилось – обычный самозванец. Так что больше не называй его царем, – спокойно поправил Григория Клементий Корсаков, внимательно слушая его рассказ.
– Понял… Самозванец… – послушно согласился Бекетов, поняв, что, поскольку недавний самодержец уже мертв, нет никакого смысла противиться его новому прозвищу.
Приняв к сведению поправку приказного дьяка, Григорий вновь продолжил свое неспешное повествование.
Из его дальнейших слов следовало, что самозванец при падении серьезно повредил себе ногу и вдобавок ко всему получил сильный ушиб груди. Несмотря на это, псевдоцарь не потерял рассудка и принялся отчаянно просить стрельцов, возле которых он упал, защитить его и вынести к народу, находящемуся за кремлевской стеной.
Видимо, самозванец искренне считал, что большая часть простых москвичей, находящихся вне Кремля, скорее поверит ему, чем ненавистным им боярам.
Стрельцы прислушались к нему и по команде сотника Афанасьева открыли огонь по приблизившимся к ним вооруженным людям из своих пищалей. Однако стреляли они скорее для острастки последних – поверх их голов, и поэтому толпа, временно отступив на несколько шагов назад, не выказала намерения разойтись.
– И что же случилось опосля? – не выдержал долгого повествования Корсаков.
Бекетов понял, что нужно постараться ускорить свой рассказ, и стал говорить гораздо быстрее и более короткими фразами, чем прежде.
С его слов, потом, из окружавшей толпы, в их сторону посыпались упреки в том, что они защищают вовсе не царя, а наглого самозванца, и раздались угрозы пойти в Стрелецкую слободу, чтобы убить, там, всех жен и детей стоявших перед ними стрельцов.
Услышав такое, служилые серьезно обеспокоились судьбой своих семей и невольно дрогнули.
Однако, несмотря на испуг, они все же потребовали, чтобы им довели личное мнение матери царевича Дмитрия о личности нынешнего царя.
Люди, жаждавшие смерти самозванца, согласились с их требованием и тут же отправили к Марфе Нагой своего гонца, в роли которого выступил один из их главных лидеров – князь Иван Голицын.
– И как долго они ждали ответа Марфы Нагой, не приближаясь к самозванцу? – скептически спросил Корсаков.
– Недолго… Понятно, что слишком долго ждать они не могли, – ответил Бекетов.
Он собрался с мыслями и еще более ускорил свой рассказ, из которого стало ясно, что при попустительстве стрельцов вооруженные люди князя Василия Шуйского, не дожидаясь вестей от матери царевича Дмитрия, принялись безнаказанно издеваться над полулежащим псевдоцарем.