Я знала, что сейчас надо этой бедной девочке. Чтобы кто-нибудь прижал к себе и сказал: "Валяй! Реви, подруга, от души реви. А я посижу с тобой, пока не станет легче". И надо было подойти. Но я пока выжидала. Ее истерика была на той стадии, когда любую протянутую руку помощи хочется оттолкнуть. Но это ненадолго. Сейчас пойдет на спад. О, вот уже и кулаком по дереву бьёт! Верный знак.
И – да, минут через десять ее плечи перестали так трястись, а слезы на время стихли. Я не скрываясь подошла и опустилась рядом. Прислонилась к дереву спиной.
Она вытаращила на меня опухшие глаза.
– Привет, – тихонько произнесла я.
Она пробулькала приветствие. Смотрела на меня изумлённо и испуганно. Моё присутствие смешало ей все карты. Сложно реветь, когда рядом посторонний человек. И это мне тоже было понятно.
Я давно заметила что у слез есть разные стадии. Первая – когда примешь помощь и сочувствие от кого угодно, лишь бы он подставил тебе жилетку и сказал: "Давай!". Вторая – когда никто тебе не друг, и любые слова утешения кажутся полным бредом. Потому что горю твоему помочь нельзя, оно огромно, всесильно, и никто никогда не испытывал такой невыносимой боли. И третья. Ступор. Когда ты на самой грани, но чужое присутствие не даёт открыть кран и выпустить все наружу. Сейчас я могу уйти, и тогда она тихонько встанет и тоже уйдет. Ее накроет после, там, где не будет укромного места, чтобы пережить приступ. От этого словно кожу сдерут заживо. И меня накроет так же. Только ко всему тому, что уже есть, добавится сожаление от сорванных планов и стыд за то, что испортила девчонке столь "шикарные" посиделки.
Поэтому я остаюсь.
Она зашмыгала носом.
– Не бойся, реви. Я здесь тоже за этим.
Девушка долго смотрела на меня. Она так и стояла на коленях, обхватив себя руками, словно обнимая. Мы обе молчали.
Я отвернулась. Это тоже было необходимо. Контакт между нами уже был налажен. Два человека в истерике могут это сделать, натянуть между друг другом толстый канат, как бы странно это ни звучало.
И снова сдавило грудь… Толстый канат. Когда-то я думала, что тот, что натянут между мной и мужем, разрубить невозможно.
Я представила себе, как прочная веревка распадается на две части, и все, между нами пропасть. Он стоит на другой стороне, смотрит безразлично и спокойно, как я в ужасе гляжу на свою половину каната.