– А чему радоваться? Надоело всё! Я вообще с людьми работать не люблю, общаться и прочее. А тут работа только в этом и состоит, -недовольно ответил Максим и отвёл взгляд куда-то на стену.
– Так, а чего ты сюда тогда устроился? Раз так уж не любишь, – уже без улыбки спросил Василий.
– Да вот устроился и устроился. Ты брать-то что будешь?
– Да мне 5 кг гвоздей сотых, изоленту и ленту малярную. Запиши на СтройСам.
Максим выдал товар, распрощался с Василием и опять погрузился в свои мысли.
День прошёл быстро. Набил 43 чека. Касса, конечно, вышла не очень большая, но всё равно утомило. Ровно в 15.00 Максим закрыл двери магазина и отправился привычным для себя маршрутом. Мороз на улице немного ослаб, ветер стих, но было всё равно очень холодно. Небо было серым и неприветливым, как и всё вокруг. Пятиэтажки казались ещё более мрачным на контрасте от белого снега вокруг. Казалось, что они сами тебе не рады и пытаются оттолкнуть от себя всем своим мрачным видом. К таким пейзажам Максим привык и даже полюбил их. В этом всем он находил спокойствие и умиротворение. Может быть это ностальгия по детству и сериалам 2000-х, которые смотрели взрослые, а может и стокгольмский сидром – сочувствие и некая симпатия к своему мучителю. Ответ на этот вопрос он не мог найти, но очень хотел. Яркая солнечная погода его бесила. А такое состояние природы – очень успокаивало. В такую погоду можно никуда не выходить из дома и не придумывать отговорок, чтобы никуда не идти. Вид из окна был таким же серым и скучным, но нисколько не удручающим. Мокрый двор, скамейки и одинокие детские качели, как и он сам, были в безмятежном спокойствии. Никто не сидел, не бегал вокруг горки. И пустота внутри как будто была частью этой общей пустоты, которая ближе к ночи, завоёвывала всё большие территории вокруг себя. Особая эстетика – фонари с оранжевым светом. Всё больше и больше в городе стали менять освещение на белое люминесцентное. А во дворах остались ещё те, оранжевые фонари, как в детстве. От них исходило какое-то особое тепло. Как будто их основная функция не освещать улицы – освещать душу. Осветить эту пустоту внутри себя. Ты там ничего не увидишь, но зато убедишься, что там точно ничего нет и не стоит ничего искать.
День заканчивается точно так же, как и начинается – чаем. И вот, когда он допит до конца, в комнате гаснет свет и ты остаёшься наедине с самим собой. Максим ложился спать не потому, что хотел, а потому что так надо. Он ложился в 11, но все равно не засыпал. И так каждый день. Он просто боялся нарушать этот распорядок дабы ничего не поломать в этой хрупкой системе. Самое тяжёлое для него было – невысыпание. Он так и не смог привыкнуть за 3 года ранних подъёмов. Это, казалось, самой худшей пыткой – вставать рано. Он знал, что и завтра не выспится. Потому что сейчас не уснёт. А не уснёт, потому что сам того не хочет. Хочется пожить подольше. Ведь всё, что он видит в течении дня – это работа, ужин и чай. Нет времени на свои собственные мысли, идеи. Поэтому он ворует это время у своего сна. Понимает, что это неправильно, но ничего сделать с этим не может.