Каждый вечер, когда дом стихал, она садилась в кресло, поджимала ноги, укутывалась в плед и ощущала… пульсацию. Где-то глубоко внутри. Словно сердце её вспоминало другую ритмику, другой мир. Как будто оно когда-то билось в другом теле, под другим небом.
"Сон?.. Галлюцинация?.. Или – отпечаток? Память не этой жизни?"
Она боялась спросить себя вслух. Потому что знала – ответ уже есть. Просто он живёт не словами, а образами. Каждую ночь ей снилась клубника. Ягоды – влажные, тяжёлые, алые до нереальности. Сливки. Хрустальное блюдо. Губы. Ткань. Смерть.
Светлана просыпалась в поту. Иногда с плачем. Иногда – с ощущением, что держит что-то в ладонях, чего не может отпустить . И вот однажды, стоя у прилавка в магазине, она увидела её – клубнику. Спелая, сочная, лежала в лотках, источая сладковато-травяной аромат детства и… чего-то другого. Запретного. Опасного. Внутри сжалось. Она уже хотела отвернуться, пройти мимо. Аллергия – она же настоящая. Она же была всегда. Она же…
Нет. Что-то внутри неё – уверенное, взрослое, древнее – сказало:
"Попробуй. Уже можно."
Она замерла. Потом – протянула руку. Лоток оказался холодным. Пах сильнее. И всё же она положила его в корзину. Дома, промывая ягоды, она прислушивалась к телу. Оно молчало. Никакого жжения в горле. Ни капли зуда. Даже дыхание – лёгкое, как после грозы. Она вспоминала детство. Как мама убирала клубнику с её тарелки, как в школе ей подносили салфетку к носу, когда от запаха сыпались чихи один за другим.
А теперь – ничего.
"Что изменилось? Это… магия? Или моё тело вспомнило, что в какой-то другой жизни я не боялась её" Она не знала. Но в ту ночь она варила варенье. Варенье – как ритуал. Как алхимия. Как способ пережечь свои страхи. Осторожно. Медленно. Осознанно. Ни одной капли на коже. Ни одного необдуманного движения. В её пальцах была точность, как будто она управляла не варкой – а судьбой.
В комнате хохотала дочь, подпевая мультикам. А Светлана смотрела, как пена поднимается в кастрюле, и чувствовала… не ужас. Не тревогу. А ясность.
"Если это была не я… Тогда кто?" И внутри – почти шёпотом, с лаской и болью одновременно, прозвучал ответ:"А если это всё-таки ты? Там. Тогда. ." Она прижала руки к груди. И заплакала. Беззвучно. Не от страха. От памяти.
И впервые – почти с нежностью – вспомнила тот клубничный вкус. Смертельный. Сладкий. Варенье было готово.