– Садитесь скорее в карету, святой отец, мы едем домой!
– Как? Вы возвращаетесь в Каверак? – улыбаясь одними глазами, спросил ее монах. – В таком случае, мне с вами не по пути. У меня еще остались дела в Авиньоне…
– Да нет же, – воскликнула маркиза, делая гримаску, – до чего же вы непонятливый! В мой авиньонский дом! Скорее садитесь, этот ветер сейчас унесет мою шляпку, как пушинку!
– С радостью приму ваше предложение, ваша светлость! – сказал брат Гуго.
Он вскарабкался к маркизе в карету. Антуан щелкнул кнутом, и карета покатилась.
В карете, кроме маркизы, никого не было. Брат Гуго сел напротив.
Францисканец внимательно осмотрел свою подопечную. Маркиза была одета в изысканное платье цвета утреннего тумана – серо-голубой бархат с вышивкой серебряной нитью мягко струился по её фигуре, подчёркивая стройность талии.
Отложной воротник скреплен серебряной брошью с синим камнем.
Серые замшевые сапожки, с голубыми вставками, добавляли образу благородства. Небесно-голубая шляпка с тонкой вуалью идеально оттеняла сияние её синих глаз, придавая Дженифер почти ангельскую внешность. Брат Гуго обратил внимание, что ссадина, полученная маркизой в Люнеле, прошла.
– Вы отлично выглядите, мадам.
– Благодарю, вас, Мишель! Я так рада, что встретила вас!
– Могу признаться в том же, – улыбнулся в ответ брат Гуго. – Бесконечные хождения впустую, по этому сумасшедшему городу, основательно меня вымотали… Скажите мне, давно ли вы видели Теодора?
– Я с ним повидалась вчера, перед самым выездом в Авиньон. Я заехала попрощаться. Он идет на поправку. Уже сам ходит. Он такой милый! Представьте: когда я примчалась к нему из Люнеля, он не признал меня. Он думал, что я та самая шлю… ну, та, которая подсыпала ему яд. Он, оказывается, не знал, что у него есть сестра! Тогда я поняла, как ошибалась. Я ему все-все рассказала, и он простил меня… Простил от чистого сердца! Я рассказала ему про нашего папу, барона Хедли Стаффорда из Одли. Он мне рассказал о своем детстве. Он и не знал, что он бастард, думал, остался сиротой. Мы вместе плакали, вместе молились. Я просидела у его постели три дня.
– Рад слышать это. Как за ним ухаживают?
– За ним ухаживает такой толстый монах, из нашего аббатства Сент-Жев.
– Брат Доминик?
– Да. Брат Доминик. Чрезвычайно набожный человек. Я постоянно видела его на коленях. А еще там был такой… чрезвычайно напыщенный усатый немец… фельдфебель… я не запомнила его имени…