Пока большой шен развлекался с имбиками, объявился в стране малый нэш, и люди стали не просто принадлежать своему делу, а выражать характер, цвет, размер, графическую сетку и применение. Человек стал вещью.
Продавец косметики стал шампунем, туалетной водой, кремом. Спрашивали такого продавца:
– Эй, крем, ты давно менял свою крышку? –
это означало, не желает ли продавец косметики пойти просвежиться, сделав перерыв.
Продавца сигарет называли «табаччито», и обращались к нему следующим образом:
– Табаччито, ты не промок в своем отстойнике? Пойди, просуши канал! – что означало: пойди в туалетную комнату.
Тут же из—под столов и коробок выбегали его детки—обаяшки и тащили за собой громадные мешки памперсов. Продавец табака, независимо от пола, вероисповедания и расовой принадлежности, взваливал на спину огромный мешок, в который его детки—обаяшки накладывали все свои громадные мешочки, размерами с их собственный рост, – и все приобретало признаки отдыха в морском бризе. Даже коктейли на выходе из заведения протягивали им непременно с кусками ананасов и персиков, вальяжно прикрытых цветными бумажными зонтиками—гофре, снабженными острой палочкой—тростью. Эта зонтичная трость годилась для того, чтобы разбудить не спешащего возвращаться в дневной аид продавца табака. Впрочем, если он туда не возвращался, то его дети доделывали работу с удовольствием, так что курить расхотели все посетители, а деткам деньги давали просто так, для развлечения, они же находчиво соорудили корпоративный банк, поедающий деньги. Этот банк представлял коробочный корпус ужасов и страхов. Младший детеныш табаччито служил здесь шумовым задвигайло, – он с шумом и грохотом задвигал коробку, стоило покупателю протянуть руку за сигарой, а детки постарше распределялись по голосовым ролям, крича, кто что. Один орал во все горло «Хочешь умереть молодым – кури больше!», другой ласково шептал на ухо, поглаживая лимфузлы смущенного покупателя «Иди ко мне, родной! Я – твоя смерть!» Так что покупатели довольно быстро превратили магазин табака в магазин квестов «Родись обратно», усыпляя родителя табаччито сразу, как только набиралась группа, готовая просунуть в коробочку страха пару—тройку красивых купюр для чудных деток табаччито.