Кощей – Дальнобойщик - страница 4

Шрифт
Интервал


Генчик почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с утренней прохладой. Предчувствие, дремавшее в глубине его души, вскинуло голову и облизнулось. Похоже, сантехника до Воронежа действительно отменялась. Этот рейс обещал быть симфонией абсурда и опасности. Но что такое опасность для того, кто танцевал со смертью столько раз, что она стала ему кем-то вроде назойливой старой знакомой? Так, очередная строчка в бесконечной балладе его жизни.

Глава 2. Золото и тлен в чертогах Снежной Королевы

Офис фармацевтической гигантессы «Живая Вода & Мертвая Вода» гнездился в одном из тех стеклянно-бетонных ульев, что жались друг к другу на окраине столицы, словно пытаясь дотянуться до равнодушного неба. Но уже у вращающихся дверей, отполированных до зеркального блеска тысячами рук, ищущих если не панацею, то хотя бы облегчение, Генчик ощутил знакомый диссонанс. Фасад был безупречен, но за ним, как за улыбкой профессионального игрока в покер, скрывалось нечто иное. Воздух в холле был кондиционирован до состояния арктической пустыни, пах озоном, дорогими чистящими средствами и… едва уловимо, на грани восприятия – сушеным аконитом и болотным мхом. Словно в вентиляционных шахтах кто-то тайно перегонял эликсиры сомнительного свойства.

Кабинет Ядвиги Карловны встретил Генчика ледяным великолепием и тишиной, такой плотной, что казалось, ее можно резать ножом. Огромный стол из черного, как ночь без звезд, эбенового дерева. Панорамное окно во всю стену, за которым копошился город, похожий отсюда на муравейник, залитый расплавленным солнцем. И здесь, в этом святилище современной бизнес-ведьмы, царила та же двойственность, что и в ее имени. Левая стена – каскад мерцающих экранов, транслирующих финансовые апокалипсисы и триумфы в реальном времени. Правая – тяжелый, как вещий сон, гобелен, изображавший то ли охоту Дианы на единорога, то ли жертвоприношение какому-то клыкастому божеству среди сплетения терновых ветвей. Цветы в строгих кадках из вулканического туфа: слева – белоснежные орхидеи, холодные и совершенные, как ледяные скульптуры; справа – нечто извивающееся, темно-лиловое, с бархатистыми листьями, похожими на крылья гигантской ночной бабочки, и едва заметным, дурманящим ароматом, в котором смешались ваниль, тлен и обещание запретного. «Интерьер под стать хозяйке, – криво усмехнулся про себя Генчик. – Живая вода в одном флаконе с мертвой».