– Тогда погнали.
-–
Рома ковырялся в карманах, пытаясь найти ключи от двери бабушкиной квартиры, когда замок щёлкнул и дверь потихоньку отворилась.
– Спасибо, – обронил он, шагнул внутрь, нагнулся и коротко чмокнул в щеку пожилую седовласую женщину в домашнем синем платье и фартуке.
– В прихожей возилась. Слышу, толчётся кто-то за дверью. Глянула на экран – ты.
Рома быстро сбросил в подставленные женщиной руки пальто, сменил туфли на мягкие тапочки и спросил:
– Мина ещё не легла?
– Как всегда полуночничать собралась. В гостиной пасьянс раскладывает.
– Спасибо, Елена Павловна, – ещё раз поблагодарил он пожилую женщину, легко тронул её плечо и прошёл внутрь квартиры, продолжая хлопать себя по карманам. Ключи обнаружились в боковом кармане пиджака, и он чертыхнулся про себя.
Дверь в гостиную была приоткрыта, и он сначала осторожно заглянул туда через широкую щель, и лишь после вошел в просторное помещение. Комната была обставлена дорогой и основательной мебелью: громоздкий диван с деревянными резными подлокотниками, два таких же массивных кресла, буфет из орехового дерева, журнальный стол и старинное пианино известного мастера, которое Мина привезла с собой из Баку. Инструмент был настолько древним, что его приходилось настраивать по два раза в год, пока Роман не сделал любимой бабушке подарок: нашёл в Германии реставратора, оплатил его проезд и проживание в дорогом отеле. Мастер возился две недели, разобрал пианино почти полностью, но всё-таки привёл в порядок. Мина была просто в восторге.
Стены гостиной украшали картины – прекрасно выполненные копии произведений известных мастеров. До смерти Виталия Андреевича Ракицкого, хозяина квартиры, здесь висели преимущественно подлинники. Их было около полутора десятков. Незадолго до своей кончины Ракицкий почему-то начал распродавать коллекцию, заменяя подлинники копиями. Он не скрывал это от Мины, но она не интересовалась причиной замены, полагая, что не должна лезть в дела мужа. После его смерти выяснилось, что подлинных осталось всего четыре картины, причём не самых дорогих.
По завещанию Мина являлась единственной наследницей и получила всё движимое и недвижимое имущество мужа. Часть денег оказалась в доверительном управлении инвестиционного фонда и была вложена в акции крупных российских компаний, часть лежала на рублёвых и валютных депозитах. С учётом денег, вырученных от продажи оставшихся картин, набралось чуть больше двух миллионов долларов. Однако это было меньше трети стоимости всей коллекции, и куда делись остальные деньги, Мина понятия не имела.