Скоро кухня наполнилась уютным ароматом выпечки, а первый блин с золотистой корочкой перекочевал на тарелку. Я дала блину остыть и аккуратно завернула в него творог. Затем вновь повторила процедуру со следующим блином, выложила всё на поднос, добавила пару чашек с чаем, ложки. Поискала в шкафчике земляничное варенье – именно с ним мама любила подавать завтрак, а ещё именно она научила меня готовить.
Когда всё было готово, я взялась за ручки и понесла на застеклённую лоджию. Несмотря на холод в этом помещении, отец любил здесь проводить утренние часы, вглядываясь в белоснежные сугробы и отрешённо на лес, где когда-то мы с мамой собирали землянику.
Посуды на подносе было много, да и я побоялась, что башня блинчиков с творогом может рухнуть, а потому притормозила на повороте перед самой лоджией и так и замерла, услышав знакомый голос:
– Димон, я ничего не знал… Честное слово…
– А если бы знал, то что?! Вернулся бы обратно?
– Нет, ты же знаешь, у меня работа, но…
– Даня, ты даже на похороны Марины не приехал! А мы, между прочим, в одной группе учились! Маринка каждый Новый год для тебя шарф вязала. Веришь – нет, но по молодости я даже ревновал её к тебе. – Отец повышал тон всё сильнее и сильнее, и теперь мне даже подслушивать не приходилось, так громко он говорит. – А Олеська! Да она как родилась, так и говорила всегда «любимый дядя Даня», только так тебя и звала. Мы двадцать с лишним лет дружим! И что?! Я всю жизнь считал тебя лучшим другом! Да какое там… единственным!
– Прости. – Вновь упало в тишине.
Конечно же, это был Даниил. Сердце замерло в груди. Он здесь! У нас дома! Что он делает?! Я бесшумно переступила с ноги на ногу – Чёрт! Пошла на лоджию без носков и тапок, – и прислушалась дальше.
– Прости? – голос отца был колючим и полным обиды. – Три года, Даня! Три года. Ни звонка, ни слова. Ты знал, как много ты для нас значил, и всё равно – исчез. Я тут на костылях по дому шкандыбаю, а Олеська всё это время тянет хозяйство и меня на себе. Думаешь, мне не горько? Думаешь, я не помню, как, когда мы братались, ты обещал быть рядом?
– Димон, – Даниил, казалось, проглатывал слова, взвешивая каждое. – Прости, я и правда не знал, что ты… Что у тебя всё так плохо. Я думал, что у тебя всё нормально, что у тебя всё есть. У меня такая работа, что я сам себе не всегда принадлежу.