В двадцать пять лет захлопнулась непроницаемо дверь той юношеской беззаботности, за которой остались неповторимые студенческие годы, зарево
пронзительной ослепляющей любви, которой она захлебывалась с неистовством и пылом, доверившись полностью Вадиму.
Десять лет разницы в возрасте, трепетность и ранимость юности рядом с воспламеняющейся страстью опытного мужчины – колдовским напитком были наполнены все ночи. Но Вадим, разведенный с первой женой, не хотел иметь детей. В далеком Питере подрастал его сын. Бывшая жена вышла вновь замуж и сменила фамилию себе и сыну. Эта ее месть жгла его душу и не давала полностью насладиться очаровательным счастьем с юной студенткой, а потом аспиранткой.
«Хватит задавать себе и небу бесполезный вопрос – почему именно он?» Плакала и снова задавала.
Яна приходила после работы в опустевшую двухкомнатную квартиру Вадима, заваривала кофе, полчаса бесцельно нажимала кнопки пульта телевизора, следила за перелетом и ссорой двух сердитых сорок на дереве под окном.
«Да, я – самолюбивая эгоистка! Но бессилие перед свершившимся, тоска одиночества своей непредсказуемостью закрутили меня в такой плотный, невозможный, немыслимый кокон расстройства. Ведь я потеряла все: любимого человека, веру в себя, а, самое главное, – возможность хотя бы в мыслях уповать на помощь небес.
Страх собственной гибели стал таким очевидным и болезненным. Я боюсь теперь машин на улицах, перестала посещать занятия в автошколе, хотя остался всего месяц до сдачи экзаменов на права».
Рука тянулась и задергивала штору, и в этой коробе потерянных надежд и планов Яна вытягивалась на диване, стараясь не заснуть, чтобы потом ночью не мучиться в потемках комнаты и своей надорванной души.
И стало какой-то навязчивой идеей попытка вспомнить свой сон в день похорон Вадима.
Тогда, после утомительного переезда из города в село, похорон и поминального обеда в чужом доме тетки Вадима Яна долго стояла под летним душем, и вода уносила невидимые слезы, пот, неисчезающую боль под левой лопаткой и запах сердечных капель.
В доме разговаривали вполголоса, старались несильно греметь посудой на кухне. Родные замолчали, когда она прошла в маленькую спаленку, легла, не раздеваясь, укрылась легким пледом, уткнувшись носом в подушку. И заснула тотчас.
И в черных сумерках провального сновидения увидела наяву себя, растерянно оглядывающуюся в незнакомом месте. Бесконечное пространство в лиловых сумерках. Ровные, в линию стояки тонких деревянных столбов. И вдруг на приличной высоте по натянутым электропроводам спокойно идет фигура человека. Яна подходит к ближайшему столбу и видит: это – Вадим. Он улыбается, машет ей приветливо, вдруг садится и начинает раскачиваться на проводах как на качелях. Протягивает к ней руку, зовет к себе.