Я не хочу, но так будет правильнее.
Кто это сказал, не знаю, но думаю, всё-таки правильнее.
Вы вместе, я вместо.
Мы так много говорили, но самую важную тему избегали, не так ли?
Я хотела то, что мне не принадлежало, и, будто обиженный ребёнок, хотелось кусаться, драться и царапаться.
Я никогда не получу тебя, поэтому и отпускать придётся мне.
Пойми, что я хочу стать счастливой как можно скорее, и сладостного мгновения с тобой уже не хватает.
Я была до тебя и, поверь, буду после.
Правда, у тебя в жизни не будет никого, кто мог бы меня заменить.
За это прости.
Может страдания лишь влюблены в меня
А может, ты был прав, рассудив, что я люблю страдать.
Но до чего же сладостна наша игра.
Рупи Каур писала: «Любовь не игра, люди превращают её в игру. Любовь не жестока, люди жестоки».
Еду домой и всё ещё ощущаю, как твои руки скользят по моему телу, заставляя его содрогаться.
Может быть, я и не люблю страдать.
Может, просто страдания влюблены в меня… прямо как ты.
Я люблю вечер, а вот ночью тяжело.
Ночью я была для тебя.
Точнее, ты вспоминал про меня лишь после захода солнца, когда было скучно.
Забавно, я ведь купила тебе открытку на Новый год, на ней, кстати, нарисован рождественский олень, ни на что, конечно, не намекаю (хотя вообще намекаю).
Ты не знал, но я дала нам время до конца января, и, как видишь, он уже почти прошёл.
Так что оставь жалость за дверью, там за углом, чуть справа.
Ты поймёшь, что пришёл, когда увидишь мои чувства, которые лежат на полке вместе с пылью и твоими обещаниями.
Я слишком много говорила и спрашивала, лишь бы не открываться никому снова, ведь в последний раз всё оказалось весьма хреново.
Вот и осталось только слушать и слышать.
Бывало, он задавал вопросы в ответ, а мне нечего было сказать. Я не хотела быть искренней, ведь в этот раз надо было быть решительней.
Знаешь, тлея можно долго гореть.
Ты спрашиваешь, почему блестят мои глаза, а я отвечаю: «Это просто вечерняя роса».
У несчастного счастья не отобрать.
Температура за окном, как всегда, ощущается, будто разбитые чувства.
Я считала, что орган, под названием, сердце давно атрофировался, но ты дал мне понять, что это не так.
Мне хотелось, что-то почувствовать, хотелось, чтобы его хоть немного ранили.