Тишина. Потом он повернулся ко мне, ближе, чем нужно. Мы не прикасались, но всё уже горело.
– И, если я приближусь, ты не оттолкнёшь?
– Я не из тех, кто просит – а потом убегает.
Он не ответил. Только смотрел. И в его взгляде было разрешение.
Я положила руку ему на бедро. Он чуть напрягся – не от страха, от сосредоточенности. В темноте салона дыхание стало единственным звуком. Потом его рука накрыла мою. Мы смотрели друг на друга так, будто это был первый и последний раз.
Я перехватываю инициативу – мягко пересаживаюсь на заднее сиденье, откидываюсь, позволяя ему решиться.
Он замирает. Полсекунды. Глаза в глаза. Там – всё: страх, тяга, безумная жажда прикосновений. Я прошептала:
– Иди сюда.
Он закрывает заднюю дверь, и в машине становится тесно. Не от пространства – от напряжения между нами. Руки путаются в ткани, пальцы дрожат – не от страсти, от невозможности держать себя дальше. Всё слишком тихо: только дыхание, только шелест ткани, только скольжение кожи по коже.
Он касается ключицы губами. Медленно. Я закрываю глаза. В этом нет спешки, но есть нетерпение. Пальцы скользят по моей талии, губы изучают изгибы плеч, спина выгибается от малейшего прикосновения. В темноте машины каждый звук – как эхо. Каждый стон – как признание.
На мгновение я тяну его ближе, целую в шею, и шепчу почти беззвучно:
– Я думала об этом… с первой нашей встречи.
Он не отвечает. Только целует сильнее. Глубже. Мы растворяемся в темноте, в полумраке салона, в собственном дыхании. Машина – наша тайная комната. Наша реальность. Где можно быть настоящими. Где можно быть телом.
Когда всё закончилось, мы снова курили. Смеялись. Смотрели в небо.
И снова говорили в полутоне, полусмыслами. Только мы понимали, о чём на самом деле шла речь.
Собираясь уезжать, я с игривой улыбкой произнесла:
– Благодарность принята.