.
Обсуждавшаяся летом 1787 г. депутатами конвента конституция вступала в силу при условии ее ратификации девятью из тринадцати штатов. В январе следующего года из Филадельфии сообщалось: «Вероятно, что новый образ правления (слово “конституция” в русской подцензурной прессе обычно не применялось. – А. Н.) еще в сем же месяце девятью областями нашими принят будет»[163].
И хотя не в январе, а в июне конституция США была принята необходимым числом штатов. Среди ликования, исходившего из американских источников, которыми пользовался Новиков, звучал спокойный и трезвый голос русского просветителя-демократа: «Американцы думают, что новый их образ правления будет наилучший; но мы представляем времени решить сие с толикими сомнениями соплетенное дело»[164]. Будущее показало, насколько прав был Новиков, избегавший комментировать публиковавшиеся в газете материалы, которые красноречиво говорили сами за себя.
Трудно не согласиться с замечанием советского историка Н.Н. Болховитинова по поводу откликов «Московских Ведомостей», когда их редактировал Новиков, на события американской революции: «Писать о революции (пусть даже происходящей где-то очень далеко за океаном) и ее предводителях в то время в России было не так-то просто. И можно только восхищаться, с каким умением Н.И. Новиков использовал для этого открывавшиеся перед ним, как перед издателем, легальные возможности. Умный и осторожный издатель, Н.И. Новиков избегал какого-либо открытого восхваления революции от своего имени. Но уже сам выбор темы, подбор публикуемой информации, а в некоторых случаях и характер собственно редакторских примечаний свидетельствовали о явных проамериканских симпатиях русского просветителя. Н.И. Новиков заставлял читателя мыслить, сравнивать прочитанное об иностранных событиях с русской действительностью и делать собственные выводы»[165]