Таким образом, революционные чаяния масс не выходили из рамок привычных для них представлений.
Но, разумеется, это представление о грядущем мессии легко могло соединяться с представлением о возвращающемся к жизни боге аграрного типа. К тому же последний был всегда чрезвычайно популярен в среде народных масс, будучи связан весьма тесным образом с их хозяйственной деятельностью. В представлениях о греческом Дионисе мы даже прямо находим представление о грядущем счастливом веке Диониса.
Теория Фрэзера об умирающем и страдающем боге, имеющая аналогичное обоснование с ритуальным убийством верховного царя-жреца, дает некоторое обоснование и христианскому учению о Троице. Умирающий и воскресающий бог не мыслился в религиях Древнего Востока один, а всегда в соединении с богиней-матерью. Отношение этой богини-матери к этому богу являлось двойственным: везде она была его супругой, и соединение этих божественных супругов давало земле ее плодородие. С другой стороны, он же являлся ее сыном, который воссоединялся со своей матерью как с супругой после смерти отца. Таким образом, в религии умирающего и воскресающего бога создавался своеобразный пантеон. Постоянной фигурой этого пантеона была богиня-мать, олицетворение женского и плодоносящего начала в природе. Фигура же ее партнера как бы разделялась на две ипостаси – отца и сына, которые находились в текучем состоянии. Сын становился на следующий год отцом, чтобы уступить свое место опять своему сыну.
Возможно, что в христианском представлении о Троице фигуры Бога Отца и Бога Сына до некоторой степени мифологически укоренены в этих двух трагических фигурах аграрного культа.
Правда, место богини-матери в христианской Троице занимает Дух Святой, но в древнейших представлениях христианства Дух Святой иногда считался имеющим женскую сущность, на что указывает и его изображение в виде голубя, животного, специально посвященного сирийской богине-матери, а затем, когда он был маскулинизирован, омужествлен, место центральной женской фигуры в христианском пантеоне заняла Дева Мария, которая весьма часто в христианских представлениях была популярнее даже своего Сына.
Поэтому весьма вероятно, что одним из мифологических элементов, послуживших к обоснованию христианского учения о Троице, был как раз столь подробно и методически разработанный Фрэзером аграрный культ. Если даже и не касаться этих сложных выводов, то и здесь за Фрэзером остается огромная заслуга дальнейшей и детальной разработки одного из самых интересных отделов из истории человеческой религии, впервые систематически затронутого германским исследователем Маннгардтом, обратившим особое внимание на земледельческую религию.