Естественное последствие магии.
Но никто больше ее не использовал. Магов давно не осталось. Все знали, что записывать заклинания опасно, поэтому знания передавались устно. Но даже эта традиция стала забытым искусством, поэтому человечество начало использовать то, что создало своими руками.
Древние практики остались в прошлом.
Но вся сотворенная магия, неосязаемое нечто, куда-то перешла. Магическая энергия проникла в землю или утонула в глубоких озерах и океанах. Она цеплялась за вещи, обычные и невзрачные, а иногда передавалась предметам или человеку, с которым вступала в контакт. Магия обладала собственным разумом, и никто не знал, почему она избегала того или иного предмета или человека или оседала на нем. Как бы то ни было, с каждым прикосновением заклинание слабело и наконец полностью растворялось. Вот почему люди не любили трогать или покупать случайные вещи, которые могли хранить древнюю магию. Представьте, что получили чайник, который варил зависть или мог наколдовать надоедливого призрака.
Бесчисленные артефакты были разрушены или спрятаны теми, кто занимался поиском магических вещей. Многие предметы погребены, утеряны и забыты.
Как и имена прошлых поколений или первых магов. Кем они были, как они жили и чем занимались. Они оставили магию в прошлом – как и тайные сокровища, большая часть которых редко передавались из рук в руки.
Отец Mamá был фермером из Боливии, и однажды она сказала мне, что в ее деревушке магия была спрятана не так глубоко, ее было проще найти. Например, в штукатурке, поношенных кожаных сандалиях или старом сомбреро. Это восхищало маму: остатки мощного заклинания, застывшего в простых вещах. Ей нравилось думать, что когда-то в ее городе жили поколения талантливых Заклинателей.
Я перевернула страницу альбома и начала писать заново, стараясь не думать о Последнем Письме, которое я отправила родителям. Я написала приветствие неровным иератическим письмом – курсивной формой иероглифов – и снова попросила (ну, пожалуйста) взять меня в Египет. Я задавала один и тот же вопрос миллион раз, но ответ всегда оставался прежним.
Нет, нет, нет.
Но, возможно, на этот раз он будет другим. Письмо вот-вот принесут, и, возможно – всего лишь возможно, – в нем будет слово, которое я так жду.
Да, Инес, можешь наконец приехать в страну, где мы провели половину жизни вдали от тебя. Да, Инес, можешь наконец увидеть, чем мы занимаемся в пустыне и почему любим ее больше, чем тебя. Да, Инес, ты наконец поймешь, почему мы снова и снова бросаем тебя и почему никогда не брали тебя с собой.