– Расскажи, – попросила Эмма, потягивая просекко.
– Ты же знаешь, мне нельзя.
– Ты могла бы использовать вымышленные имена, – предложила Женевьева.
– И тогда мы сможем погадать, кто же за ними скрывается, – рассмеялась Эмма.
– Этого не будет. – Ингрид повернулась ко мне, и я невольно залюбовалась ее красотой. Ей недоставало обаяния Женевьевы, она не обладала статной осанкой Эммы, но у нее были тонкие, деликатные черты лица, большие серые глаза и необычная бледная кожа, которая выглядела так, словно никогда не знала солнца. – Они неисправимы. Постоянно пытаются заставить меня рассказывать им истории о моих пациентах.
– Полагаю, это и называют профессиональным риском, – сказала я.
Ингрид неожиданно хрипло рассмеялась.
– Ты даже не представляешь.
– Как твоя дочь? – спросила Эмма. – Осваивается в Шорхэме? Должно быть, большая перемена после Буффало.
– Да, ей нелегко, – призналась я. – Новый город, новая школа. Хотя я надеюсь, что когда начнутся занятия в школе – а это уже завтра, – и у Алекс появится расписание, ситуация выровняется.
– В пятницу мы устраиваем вечеринку у себя дома по случаю окончания лета, – объявила Эмма. – Почему бы тебе не прийти вместе с Алекс? Она сможет познакомиться с нашими девочками.
Я вспомнила, какими неприветливыми показались мне три их дочери при встрече в школе. Но, возможно, это из-за того, что в тот вечер там было многолюдно, как в зоопарке. Наверняка в домашней обстановке они другие, более общительные. И Алекс было бы неплохо поближе познакомиться с кем-то из своих одноклассников.
– Да, было бы здорово, – кивнула я. – Большое спасибо. Что мне принести?
– От тебя требуется одно – прийти самой. – Эмма улыбнулась, и я поняла, как сильно она мне нравится. Вообще-то, мне понравились все трое. Они были веселые и обаятельные и совсем не подходили под описание Литы.
– Марк и Эмма всегда устраивают лучшие вечеринки, – рассмеялась Женевьева. – После меня, конечно. А теперь давайте к делу. В этом году вечер встречи должен быть таким, какого эта школа еще не видела.