– Как хорошо воткнул! Ну надо же! – откровенно сообщила свое приятное ощущение мама.
И действительно, он с голодухи накинулся на нее как дикий зверь. Причиной являлось то, что у меня недавно был критический период, и мы с ним пропустили мимо одно заранее запланированное общение. Теперь он наверстывал упущенное и вовсю отыгрывался на моей маме, а она охала в самых чувствительных моментах и хорошо озвучивала снимаемый мною видеофильм. Я заходила то спереди, то сзади, снимала издалека и вблизи, но на меня никто не реагировал. Только Гриша иногда оглядывался на меня, а я показывала ему большой палец вверх, как бы говоря:
– Все путем! Шуруй дальше!
Мама сегодня второй раз общалась с соседом, распробовала его как следует и была от него в полном восторге, но проблески ясного сознания у нее сохранились, и она озаботилась своим светлым будущим:
– Гриша! Ты так крепко дерешь меня! Таким бешеным темпом можно случайно заделать ребенка.
Это было сказано правильно, но слишком поздно, так как Григорий уже глубоко внедрился и с разбега выплеснул ей вовнутрь все накопленное за неделю полностью созревшее семя. Мама завыла от наслаждения и восхищения, но тут же засобиралась вымывать его наружу. Однако он не отпустил ее из своих объятий – застыл внутри нее, крепко зажимая руками ее пышные телеса и тихо кряхтя от удовольствия. Глаза его были плотно закрыты, лицо раскраснелось от сексуального напряжения, а дыхание было усиленное полуоткрытым ртом.
– Гриша, ты что там, заснул? Отпусти меня подмываться, ведь у меня опасный период. На все про все дается полторы минуты. После этого, твои живчики успеют забежать туда, куда им не желательно попадать, – волнуясь, четко и однозначно пояснила очень грамотная в этом вопросе мама.
– Ия, ну разве ты не получаешь удовольствие от меня? Разве тебе не нравится быть со мной? – с большой укоризной спросил ее захмелевший от секса сосед.
– Гриша, все это мне очень нравится, но я уже получила свое удовольствие, а теперь мне пора бежать в ванную, пока не будет поздно, – настаивала моя мама.
– Ия, не бросай меня во время счастья! Мне стало так хорошо, как никогда не было раньше. Хочешь верь, хочешь не верь, – как артист патетически произнес он.
– Да ладно! Не парься! Так и быть, я остаюсь с тобой! Но если у нас что-то получится, то ты будешь виноват в этом на все сто процентов, – согласилась, наконец, моя принципиальная, но в то же время очень доверчивая мама.