–Кстати, меня Адам зовут.-он наконец-то снял свою засаленную кепку.-Прости, что я в таком виде. Просто забежал сюда ненадолго выпить стаканчик кофе. Моя стройка здесь, неподалеку. Видела, тот огромный торговый центр? Мои ребята там работают.
Лика слегка пожала его протянутую руку, чувствуя, как его тепло невольно передается и ей. Все же странно, как будто мы были знакомы с ним еще очень давно…
–Расскажи о себе. – снова попросил Адам.
Лика улыбнулась. Ее проворные пальцы потянулись к футляру, открывая его. Она слегка зажмурила глаза, отдаваясь тому волшебному чувству, когда вновь чувствуешь этот чарующий аромат концертного зала, вдыхаешь эту знакомую и всегда неповторимую смесь запахов лакированной красной древесины и бархатной обшивки кресел. И словно опять слышится приглушенный шум оркестровой ямы и первые пробы скрипки и виолончели; а вот- рассекает воздух своей дирижерской палочкой седовласый мужчина в неизменном черном фраке; вот- еле слышно доносится нам скрип огромной центральной люстры, сияющей торжественными огнями и шепот около многочисленных партитур.. Четкими движениями Лика подхватила свою скрипку, поднимаясь и бережно поддерживая шейку инструмента, увенчанную замысловатым завитком из красного дерева. Смычок всегда был наканифолен и готов в любой момент к работе. Лика коснулась своей щёчкою скрипки.
–Что ж, я расскажу тебе о себе…если ты поймешь что-то в моем рассказе. – ее глаза улыбались незнакомцу.
Это был та самая скрипка великого Гварнери, скрипичного дел мастера. Она привезла этот инструмент с собой из-за океана, решившись покинуть Старый Свет и свой старый мир. Чтобы сбежать от прошлого, сбежать от НЕГО…
Скрипка все пела, рассказывая о жизни и о любви. О той сильной и непонятной любви, которая больше сжигает, чем возрождает…
В помещении придорожного кафе становилось все тише и тише, даже умолк тот здоровенный веселый парень, шаткой походкой пытающийся подойти поближе к Лике и не отрезвевший еще после вчерашнего выпитого им с излишком.
Вновь входящие посетители бесшумно проскальзывали к стойке, быстро делая заказ и, так же плавно подтягивались поближе, в надежде занять лучшее местечко среди этого импровизированного концерта. Там, посреди обеденного зала, в столь необычной для этого обстановки, звучали нежные и торжественно печальные нотки, написанные самим Чайковским еще около двухсот лет назад.