– Да. А в чём дело? – коротко отозвался он, придерживая приму за руку и медленно вращая её в арабеске.2
– Танцуешь сносно, а вот выглядишь, честно говоря, паршиво… Будто вот-вот в обморок рухнешь.
Павел подхватил её за талию, с кажущейся лёгкостью поднимая в верхнюю поддержку.
– Ты ничего себе случаем не потянул, не порвал и не сломал? – настойчиво продолжала допытываться она, когда её ноги вновь коснулись сцены.
– Я в порядке, Насть. Правда, – заверил он, справляясь со сбившимся дыханием.
***
Он не помнил, как дотянул свою партию до финала. Доволок, как нерадивый грузчик тащит чужую мебель, не особо заботясь о том, чтобы сохранить её целой и невредимой.
Пришёл в себя лишь после Аморозо в конце третьего акта – апофеоза всего балета, когда наконец опустился занавес и зал взорвался аплодисментами и воплями «Браво!».
Павел с трудом выдержал финальный поклон, изнывая от желания поскорее смыться. Он даже не стал переодеваться – так и помчался вниз в образе Принца, всё ещё загримированный и разгорячённый после спектакля, чтобы услышать от вахтёрши очередное безжалостное: «Елисеева не объявлялась».
Уже без всякой надежды он вновь набрал Милин номер и – о чудо! – после пятого гудка она наконец-то соизволила ответить.
– Привет, Паш, – как ни в чём ни бывало поздоровалась с ним она. – Как ты? Как делишки?
Фоном её жизнерадостному голосу звучали громкая музыка, чей-то смех и звуки прочего бурного веселья. Павел даже не сразу нашёлся, что ей сказать.
– Ты охренела? – выдавил он наконец севшим голосом. – Ты же сама мне звонила и рыдала взахлёб пару часов назад…
– Ах, это, – беззаботно прощебетала Мила. – Теперь уже всё хорошо. Всё отлично, жизнь прекрасна и удивительна, Пашечка!
– Где ты сейчас? – он сглотнул. – С кем?
– Да так… с друзьями развлекаемся, – беззаботно отозвалась она. Павел знал цену этой мнимой беззаботности.
– Надеюсь, никакой травы и прочих глупостей? – жёстко спросил он. – Слушай, Мил, я порядком задолбался всякий раз тебя отмазывать.
– Ну что ты! У нас всё чинно-благородно… Мы даже не пьём. Только лимонад! – и снова взрыв безудержного хохота.
– Так ты не приедешь?
– Куда? – недоумевающе спросила она.
– Ты собиралась ко мне в театр, – напомнил он, стараясь не сорваться на крик. Его буквально трясло от злости на эту дрянь, на которую сегодня было потрачено столько нервных клеток.