Утро в Черноборье началось с вороньего карканья. Солнце, словно ржавый гвоздь, застряло меж туч, не в силах пробить пелену тумана. Алиса стояла у калитки, вглядываясь в след – тот самый, с сосновыми иглами меж пальцев. Земля вокруг него почернела, будто выжженная молнией, а крапива, обычно жалившая все живое, лежала примятая, словно кланяясь незримому гостю.
– И чего ты ждешь? – крикнула с крыльца Ниловна, швыряя в огород горсть зерна для кур. – Следы читаешь, как ведьма по пеплу? Беги лучше в лес, пока дорогу помнишь. А то он опять придет – не на порог, а в сон.
Алиса сжала амулет на шее. Медь жгла пальцы, будто предупреждая: «Не надо». Но в груди уже клокотало – не страх, а досада. На кого? На бабушку, оставившую ей этот дневник с безумными записями? На себя, что поверила в зеленые глаза во тьме?
– А может, это вы все тут с ума сошли от болотных испарений? – бросила она через забор.
Старуха захохотала, и курты вытянули шеи, будто подхватывая смех.
– Городская пыль в голове завелась! – Ниловна ударила клюкой по столбу, и сорока с криком сорвалась с крыши. – Слушай, дивчина: лесные духи – они как гром. Пока не грянет, не поверишь. А грянет – поздно креститься.
***
Дорога в лес вилась змеей, обвитой корнями.
Алиса шла, продираясь сквозь заросли папоротника, чьи листья шептали: «Назад… назад…». Воздух густел с каждым шагом. Березы сменялись елями-великаншами, их ветви сплетались в свод, словно крыша прокопченной избы. Под ногами хрустели кости – нет, не звериные: черепки горшков, ржавые подковы, обломок прялки. «Лес хранит то, что люди теряют», – вспомнилось из бабушкиного дневника.
Внезапно тропа оборвалась у ручья. Вода в нем была черной, как деготь, а на камнях сидели лягушки с глазами-янтарями. Одна раскрыла пасть, зашипев:
– У-уйди, пока цела! У-у Лешего невеста!
– Да ну вас всех! – Алиса швырнула в воду камень.
Всплеск разорвал тишину. И тогда…
Запела земля.
Сначала глухо, как стон из-под глыбы, потом яснее – голос, сплетенный из шелеста листьев, журчания ключей и скрипа старых сучьев.
«Ай, не пой, соловушка, под дубом, Не зови сердце в терем темный. Кто Лешого в гости позвал – Тот сам себе могилу выкопал!»
Алиса обернулась. На пне, покрытом мохнатым лишайником, сидел он.
***
Леший. Не рогатый великан из сказок, а словно сам лес собрался в человеческий облик. Тело – гибкое, как корень, кожа – кора с прожилками мха, волосы – спутанный плющ с шишками вместо бусин. Глаза… Ах, эти глаза! Два заболоченных омута, где плескалась тысяча лет тоски.