Она чуть приподняла бокал, как будто пила за терпение. – Вот ты смеёшься, а сама же – первая на линии фронта, – Эмма покачала головой. – Отпуск тебе нужен не «если выдержишь», а просто потому, что ты давно перегорела. София ненадолго замолчала. Потом медленно кивнула:
– Может, ты права. Просто пока кто-то не взорвётся – никто не верит, что это срочно. А я не хочу ждать, пока рванёт. Джозеф взглянул на жену – тёплый, почти влюблённый взгляд смешался с беспокойством. Он был готов на всё, чтобы сохранить их хрупкое спокойствие – даже если для этого придётся похоронить окончательно те давние воспоминания, которые упорно пытаются всплыть на поверхность. Адам с видом человека, прервавшего важные переговоры, проверил телефон, но быстро убрал его обратно. – Ну хоть сегодня-то не реклама – заметила Оливия.
– Ладно-ладно, агентство без меня не рухнет. Хотя один клиент уже «паникует», – с притворной серьёзностью ответил Адам. – Сегодня я просто старый друг. Когда стемнело, дети собрались на террасе – Алекс, Гарри и Эмили тихо переговаривались, время от времени поглядывая на взрослых через стеклянные двери. Джозеф, стоя у окна, незаметно наблюдал за ними. Три подростка смеялись и делились секретами, не ведая, сколько тяжёлых тайн витает совсем рядом – в каждом взгляде, в каждом вздохе их родителей. Троица подростков уединилась, каждый в своём амплуа: Алекс 16 лет высокий, спокойный, с камерой-«мыльницей» на шнуре: будущий документалист в душе. Он наблюдал за взрослыми, будто уже писал в голове репортаж. Гарри 17 лет насмешливый «компьютерный гений»; по-своему добрый, но прячет тревогу за шутками. Он ковырялся в смартфоне, пытаясь взломать соседский Wi-Fi – просто чтобы не скучать. Эмили 16 лет – эмоциональная и прямолинейная; в руках у неё блокнот, где она то и дело делала пометки, будто психолог-наблюдатель. Одинокий уличный фонарь отбрасывал бледный свет, делая вечер особенно тихим и зыбким. И в этой тишине Джозеф ощутил, как что-то внутри него затаилось – будто приближалась буря, которую он не сможет сдержать. Он ещё не знал, что именно этот день, день рождения Софии, станет поворотной точкой. Праздник, задуманный как радостное воссоединение, обернётся открытием давних тайн. Прошлое уже распахнуло дверь, и теперь шаг за шагом будет требовать свою дань – вины, правды и последствий. Вечер празднования настал, шурша элегантными нарядами и дежурными улыбками. В просторной гостиной дома Рейнольдсов, напоённой ароматами ванили, свежей зелени и лёгких духов, стол ломился от угощений. Цветочные композиции в пастельных тонах украшали середину, а по краям мерцали свечи – тонкие, изящные, будто специально подобранные под этот вечер. В самом центре – шоколадный торт с вензелями из крема, похожий на изысканное произведение искусства. Всё выглядело по-семейному уютно, но слишком идеально, будто тщательно отрепетированная сцена. София, хозяйка дома и виновница торжества, в свои сорок выглядела всё так же изящно, как и в двадцать. Её каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок, подчёркивающий скулы, а тёмно-синее платье с лёгким блеском красиво обтекало фигуру. Когда она рассмеялась, её глаза – большие и мягкие – вспыхнули живостью, но в этом огне читалась и усталость, накопленная за годы. – С днём рождения, София! – воскликнула Эмма, высокая, с прямой спиной и мягкими чертами лица. Она вручила подруге аккуратно перевязанный серебряной лентой пакет. –