Оливия уже собиралась что-то добавить, как внезапно в дверь ворвался порыв свежего ветра.
– Спокойной ночи, – пробормотала она, рассеянно глядя на освещённую фонарём дорожку. В тот же миг ветер закружил сухие листья. Оливия сделала шаг за порог – и вдруг резко остановилась. В полутьме на другой стороне улицы едва различалась фигура, свисающая с фонарного столба – словно повешенный человек. Его руки безвольно болтались, а рваная, вздувшаяся одежда намекала на нечто зловещее внутри. Одного взгляда хватило – она закричала, разрывая ночную тишину: – Боже мой… там кто-то! С её воплем выбежали Джозеф, София, Эмма и остальные. Первым с порога выскочил Дэвид. – Не подходите! – крикнул Дэвид, дрожа от тревоги, и быстрым шагом пересёк улицу. Приблизившись, он понял – перед ним вовсе не человек. Это было нечто между манекеном и пугалом: старый потрёпанный костюм, изношенная одежда, мятая шляпа. К шее был затянут массивный канатный узел, который крепился к столбу уличного освещения. – Боже мой… кто мог сделать такое? – прошептала Эмма, отступая назад, руку прикрыв рот, словно пытаясь сдержать содрогание. Дэвид, подошедший ближе всех, заметил на груди чучела приколотую листовку. Ржавый булавочный гвоздь удерживал её на месте. Бумага была чистой, плотной, как будто только что вырвана из блокнота. Надпись, сделанная крупными, уверенными буквами, бросалась в глаза – пугающе ясная, без единой помарки. «МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ. ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО. „NH 20“»
«Грехи не стареют.
Они просто ждут, когда вы станете слабыми.»
Они стояли в кругу у фонаря, словно заключённые в немой заговор. Молчание было плотным, как туман. Лица освещались неровным светом, и в этом свете – взгляд за взглядом, короткие переглядывания – медленно вырисовывалась истина: они поняли, что это значит. Джозеф первым нарушил тишину. Его голос был хриплым, как будто застрял в горле: – Сегодня днём… мне позвонили. Номер не определился. Мужской голос… он сказал: Двадцать лет прошло. Но «двадцатое» не похоронено. Оно ждёт София обернулась к нему, будто услышав это впервые. Но прежде чем кто-то успел что-либо спросить, Дэвид медленно полез в карман куртки. Его рука дрожала, когда он развернул сложенный вчетверо листок бумаги. – Этим утром я нашёл это в дверце машины, – тихо сказал он. –