– Ты уверен, что в СССР такие водятся?
– Более, чем. Сам понимаешь, тут должно быть что-то с чем-то. Чтобы каждый, видя её, понимал, с кем имеет дело.
– Да, мне даже стало интересно. Обещаешь, что я хотя бы увижу фото?
Борис пожал плечами.
– Последний вопрос, – Яша встал, – она ведь – молода, не так ли?
– Понятия не имею. – Борис пальцами растянул рот, высунул язык, закатил глаза. – Кстати, все тряпки будут импортными. Любые, какие скажешь. И это, напиши, какие машинки, чего там нужно? Ножницы? Иголки?
Вечером Яша, сидя на кровати, опираясь спиной на грязную облупленную стену, видел не противоположную, серую, измаранную похабными надписями, нет, он видел – Канны, набережную Круазет, красную ковровую дорожку, видел вспышки блицев, ощущал волнение актеров и толпы, вдыхал запах такой прекрасной и далекой жизни. Без сомнения, его модель – он назвал её «Кармен» – была бы здесь, как у себя дома. В чем же она? Безусловно, в алом. Только – в алом, слепящем, обжигающим взгляд – алом платье.
В душной палате, пропитанной миазмами, спалось ужасно. Жидкая, комковатая подушка, влажные простыни, храп соседей, стоны больных за стенкой, хохот, плач… Спасение приходило только ночью, снотворное, кстати, охотно, принимали – все. И приснился Яше сон. И приснился ему Понтий Пилат с лицом Магды Мигдаль, в том самом, белом плаще с кровавым подбоем. Пилат поднимался по широкой мраморной лестнице, останавливался на каждом марше, оборачивался назад и говорил, – больше любит папу-еврея, чем русскую маму… – тут Пилату подносили свернутые в свитки рулоны карт, – а зачем вас понесло на Геллеспонт? Ведь это, если мне не изменяют познания в географии, еще не наша территория… (с) – Яша икнул от ужаса и проснулся. «Географ», спустив ноги на пол, поддевал пальцем рваный больничный тапок, подбрасывая его, снова елозил ногой по полу, чтобы поймать. При этом «Географ» читал вслух при свете карманного фонарика. Ты чего, охренел? – мучаясь от сухости во рту, спросил Яша. А чего? – «Географ» удивился, – я, считай, что колыбельную читаю? Венечки Ерофеева бессмертные «Шаги командора» прямиком в Вальпургиеву ночь! Лимонаду хочешь? Иди на хрен, – Яша отвернулся от «Географа» и уснул честным младенческим сном. К утру он уже знал, каким должен быть костюм «Кармен». Алый комбинезон, белый плащ. Шляпка с вуалью, – вуаль красная, с красными же мушками. Перчатки. Темная, мертвенная помада, макияж без удлиненных ресниц, темные веки. Блин, – сказал сам себе Яша, – жуть, конечно. Но – впечатляет! На удивление быстро родились эскизы – при горячей заинтересованности сопалатников. Шикарная шмара, – даже «Баптист» отложил Библию и присоединился к сгрудившимся около Яши, – к нам такая ходила. В общину. Это – искушение было. Дьявольское! Отойди, – отпихнул его «Географ», – тебе Каргель на такое смотреть разрешил? Я его не спросил, – «Баптист» шмыгнул носом и вернулся на койку.