«Но я просто…» – начала Светлана, но медик прервала её жестом руки.
«Гражданские лица не обладают квалификацией для оценки медицинских ситуаций,» – продолжила специалист, подключая пациента к портативным мониторам. «Ваша эмоциональная реакция, хотя и понятная с человеческой точки зрения, противоречит научно обоснованным протоколам экстренной помощи.»
Когда медики готовили пожилого мужчину к транспортировке, он неожиданно крепко сжал руку Светланы. Его глаза, ещё минуту назад полные боли, теперь светились слезами благодарности.
«Спасибо,» – прошептал он, его голос дрожал от эмоций. «Я думал, что умру в одиночестве. Снова. Ваша доброта… она напомнила мне, что в мире ещё есть настоящие люди.»
Его слова несли в себе намёк на историю одиночества и отвержения, которая заставила Светлану содрогнуться. В этом «снова» слышалось столько боли, столько лет изоляции, что её сердце сжалось от сочувствия. Она едва успела пожать его руку в ответ, прежде чем медики аккуратно поместили его на левитирующие носилки и направились к машине скорой помощи.
Через час Светлана сидела в стерильной административной камере, где голографические дисплеи окружали её потоками данных и диаграммами поведенческого анализа. Стены здесь были белоснежными, без единого украшения, а воздух пропитан запахом озона и антисептика. Сотрудник по соблюдению норм – скорее интерфейс, чем человек, с безэмоциональным лицом и глазами, в которых отражались постоянно обновляющиеся данные – готовился огласить вердикт.
«Гражданка Крылова,» – начал он голосом, лишённым всяких эмоций, – «индивид, которому вы оказали помощь, идентифицирован как Михаил Сергеевич Эхов, семьдесят три года, бывший системный инженер.»
Светлана кивнула, не понимая, к чему ведёт разговор.
«Данный индивид был подвергнут депортации пятнадцать лет назад по обвинению в идеологическом несоответствии,» – продолжил сотрудник, его пальцы танцевали над голографической клавиатурой, вызывая новые массивы данных. «Конкретно – за попытку внедрения в систему ИИ алгоритмов эмоциональной обработки, не согласованных с базовыми протоколами логического принятия решений.»
Слова ударили по Светлане как физические удары. Она смотрела в ужасе, как её репутационный рейтинг, отображаемый в реальном времени на каждой поверхности комнаты, начинал своё неумолимое падение: 98.7 упал до 89.2, затем стремительно обрушился до 71.6, пока система пересчитывала её социальную ценность.