Они только сошли с поезда, прибывшего из Финляндии, и стояли у открытых дверей багажного вагона.
Мужчина с опаской оглянулся на маячившего чуть поодаль рослого господина в пенсне, взгляд которого дольше, чем положено, задержался на них. Было заметно, что приехавший волновался, и, с присущей неопытностью, пытался скрыть сей факт. Оттого – не к месту сделанное напоминание о письме брату, едва успев оказаться в Петрограде.
– Отпишу, Николай Ильич! – обещала устало женщина, которую мужчина называл не иначе как Оленька, и тут же крикнула на сторону: – Носильщик!
Николай Ильич непроизвольно вздрогнул, но взял себя в руки.
– Сам подойдёт, не кричи! – взмолился он, и предостерёг: – Голос сорвёшь.
Невысокий, сгорбленный с почерневшим лицом дедок, в белом фартуке и форменной фуражке, делающей его похожим на гриб, подхватил оба чемодана, которые Николай Ильич обменял на квитанцию у багажника.
– Куда-с изволите-с? – прошамкал носильщик, обдавая Ольгу запахом табака и лука.
Женщина недовольно фыркнула. При этом напудренный впопыхах носик, смешно сморщился.
– Обратно в вагон! – велел на полном серьёзе Николай Ильич и хохотнул, повеселев больше от вида супруги, чем от собственной шутки. – Как будто, братец, не видишь, что только приехали. Конечно, на площадь!
Он старался острить, раздавать советы или о чём-то просил супругу при этом то и дело смахивая со лба пот скомканным свободной рукой платком.
Несмотря на тщедушный вид, носильщик резво бросился через толпу, в сторону выхода на привокзальную площадь. Женщина слегка приподняла низ платья и, едва поспевая за ним, засеменила следом.
Неожиданно носильщик встал перед возникшим на пути препятствием, в виде человека в форме. Следом резко остановилась и Ольга.
– Что?! Как?! – Николай Ильич испуганно крутил головой, словно выбирая направление, куда бежать. – Для чего?
Встреча с околоточным надзирателем насмерть перепугала Николая Ильича. Похожий на квадрат служивый был облачён в чёрного цвета мундир, ворот и обшлага которого были отделаны красной окантовкой и имел зелёные погоны, украшенные по центру серебристой полосой. Шаровары были заправлены в лаковые сапоги. На голове фуражка. Судя по крестам, украшавшим грудь, фельдфебель был из бывших военных, за которым оставили старое звание. За спиной околоточного маячил городовой. Этот был не чета начальнику: худой, но высокий.